– И чего вы думаете? – Скрипач подполз поближе к Киру, тот приобнял его одной рукой и прижал к себе. Во второй руке была старая бумажная записная книжка, принадлежавшая Макееву.

– Вот смотри. «Умоляю тебя, опомнись. Это не человек, это демон, самый настоящий демон, главная цель которого – управлять покорными ему людьми и творить то, что этому демону угодно. Посмотри вокруг себя, оглянись. Повсюду царят жестокосердие и животная похоть…» Кстати, да. Про животную похоть она совершенно права. Жестокосердие, впрочем, ушло – люди, получившиеся в итоге, на жестокосердие не способны. Для него нужна как минимум злость и сила воли. Тут злости нет в помине, овца вообще животное не злое.

– Но вкусное, – вставил Кир, не отрываясь от книжки.

– Да, вкусное. Но не злое – точно. Так вот, где я там… – Ит снова поднял письмо. – Угу, вот тут: «…безверие и равнодушие. Стараниями этого демона в результате будет уничтожено то, что выстраивалось тысячелетиями». Это она о местном православии, конечно.

– Да, а что с религией? – спросил Кир.

– Примерно то, что и должно было быть. – По религии как раз читал Фэб. – Как только они добились власти, они начали перекраивать религию под себя, представив ее как один из основных институтов государства. Святыми становились люди с весьма сомнительными деяниями и жизнеописанием. Они подходили под новую идеологию, их канонизировали и объявляли святыми и героями. Хотя, на мой взгляд, они этого не заслуживают. Убивали, грабили, распутничали. Потом… ага, потом произошло упрощение ритуалов, упрощение служб – для максимально легкого восприятия. И появилось первое поколение, которое истово верило с младых ногтей в Дедушку Золотую Маковку.

– На Ленина похоже, – хмыкнул Скрипач. – Но… На Терре-ноль про него анекдоты рассказывают, а тут я что-то не слыхал ни одного анекдота про Макеева.

– А их и не может быть. Они на подсознательном уровне боятся злого бога. – Ит отложил письмо. – Про того, кого так боишься, анекдот не расскажешь. Злой бог, он такой. И убить может.

– Это точно, – покивал Фэб.

– До сих пор не могу сообразить, чем это все может нам помочь и чего именно из этого боится Морок. – Клим плюхнулся на стул, с которого посыпались бумаги. – Или, может, он что-то из этого хочет?

– Крестики. – Брид сидел на столе, перебирая вещи. – Я не понял про крестики и почему они связаны проволокой.

– И как все эти вещи и записи вообще попали в сейф, – словно прозревая, сказал Ит. – Так, гений. Завтра мы все вместе еще раз смотаемся в институт. Только в этот раз ректор миндаля от нас не получит. И вежливости тоже.