Всё дело в том, что мужчины Старших Домов не стригут волосы никогда. Это признак положения в обществе, состоятельности и принадлежности к высшему сословию. Исключение составляют случаи, когда в наличии имеется тяжёлое ранение в голову, либо драгнайром принесена клятва, которая требует постоянного о себе напоминания. Кто посмел остричь волосы моему сыну? И что за тряпки на нём надеты?

Попытка разбудить Пламена привела к нешуточному конфликту с грозной орчанкой.

Резко дёрнув меня за руку, она встала между мной и сыном и свистящим шёпотом, тоном, не терпящим возражений, потребовала оставить бедного мальчика в покое.

— Не мешшшай мне женщшшина — это мой сссын! — попытался вразумить я неожиданную защитницу Пламена.

— Так ты отец этого мальчика? — в грудь мне упёрся толстый короткий палец, — и ты, поганец, позволил, чтоб твой ребёнок потерялся на чужой планете? Да что ж ты за отец? — похоже, она не отдавала отчёта в том, с кем разговаривает. Или не боялась меня, что было очень странно. Но вела она себя, как мать, защищающая своего детёныша. В глубине души я позавидовал её детям. Драгнаирские женщины занимаются только тем, что вынашивают и рожают детей, воспитанием их они почти не заморачиваются. А уж о любви к своим чадам не идёт и речи. Разве можно любить того, кого ты родила, получила за него деньги и передала в руки покупателя?

Между тем, орчанка продолжала:

— Или у тебя так много детей, что ты можешь ими разбрасываться по всем планетам? Что ж ты за отец такой? — теперь она махала руками перед моим носом, как будто взбесившаяся птица крыльями.

— Не лезссь, куда тебя не просссят, сссамка!

— Это кто — самка? Я что ли? Ах ты, поганец! Лучше б за ребёнком смотрел! Я тебе покажу сейчас самку! — и пулей выскочила из кладовки, едвы не сметя меня с пути.

Тишина стояла кромешная. Все остальные участники нашего спектакля молча следили за разворачивющимися событиями. С каменными лицами. Только Зоран позволил себе ехидную ухмылку. Да и то краешком губ.

Этот момент выбрал Пламен, чтобы проснуться.

— Отец? Что ты здесь делаешь? — меня поразил тон, которым были произнесены эти слова. В них проскользнули нотки сердечности, которые мой сын не позволял себе никогда. Вернее, абсолютно не был на такое способен.

— Тебя ищшшшу, щшшенок! Ты почшшему покинул корабль?

— Отец, я видел Великую мать! — благоговейно произнёс сын, — представляешь, она пришла на Айдору, чтобы со мной поговорить.

— Ты опять дышшшал этой дурью? Поссследние мозссги рассстерррял? — моё терпение подходило к концу. Мало было мне проблем с ним на Драгнайре, так теперь он позорит меня и в Айдоре.