Я невольно улыбнулась: очень по-дурацки прозвучал вопрос. По-дурацки и по-детски.

— Ну, думаю, эти все медицинские штуки здоровому человеку не нужны. Ты знаешь, что я тебя мысленно уже списала на органы?

Дюпон хохотнул и вдруг зашелся хриплым смехом. Он сидел за прозрачной пленкой, перхал, держась за перетянутое горло, и обе кибер-капельницы засияли, как рекламные витрины, впрыскивая что-то умирающему от смеха альбиносу. Я вскочила, вовремя вспомнила о пружинящем ничто между нами и так и осталась стоять: сжав кулаки, едва не касаясь носом энергетической пленки.

В сердце колотился смех зазеркальца.

Потом с той стороны открылась дверь, вошел лаборант в сером длинном халате и что-то впрыснул в плечо Олегу. Хрипы затихли, и лаборант взял Дюпона за плечо.

Взял — и окаменел.

— Олег?

— Ага.

Дюпон, гладя грудь, встал со своего места, игнорируя застывшего в непонятной позе «научника».

— У меня секунд сорок, потом пришлют робота, — быстро произнес он, подходя вплотную к силовому полю. — Поэтому слушай. Пытки — это вздор. Я не знаю, чего эти люди хотели, Алекса, но они в сорок часов доказали себе и мне, что я человек. Непонятный, странный, но человек. Да, меня разобрали на части и собрали снова, но самая худшая пытка была намного раньше, и была она вот здесь.

Дюпон воткнул палец в бледный висок.

— Худшая пытка — это когда сам не знаешь, что ты такое, — прошептал он, припадая к экрану.

В дверях показался боевой андроид — огромный вооруженный шкаф — в сопровождении металлопода. Мелодичный перезвон, тонкий присвист приводов — и совершенно счастливый алый взгляд, умиротворенная улыбка, и наркотик, вколотый в плечо, не имел к этому никакого отношения.

Олег поднял руки и повернулся к новоприбывшим.

— Иду, иду. Сам.

— Что с ним? — певуче спросил протезированный, указывая лапой на скрючившегося лаборанта.

— Понятия не имею, — пожал плечами Дюпон. — Но через пять минут «оттает». Дайте еще пару секунд, а?

Человек, похожий на робота, и робот, похожий на человека, промолчали, так что Дюпон снова безнаказанно посмотрел на меня.

— Я очень хочу к звездам, Алекса. Еще хоть раз. После всего этого.

— В зазеркалье не будет наших звезд, Олег. Ты же… помнишь.