Раскаяния. «Mein Gott, я не хотела».

Страха. «Как мне теперь жить?»

Сочувствия. «Они мучились».

Вины. «Они умерли из-за тебя. Сдохни, сука».

Психодинамик вообще страшно удивился, когда я ему изложила суть проблемы. Этот мудак сказал, что мне радоваться надо. Я сказала, что сейчас достану скорчер и проверю, буду ли я чувствовать вину за его смерть. Будет ли мне сниться его смерть — его глазами.

Я полюбила сидеть в Мемориальном парке Нуклеуса. Голографическая фальшивка меня не интересовала — меня интересовали люди. Скольких и как именно надо убить, чтобы что-то почувствовать? Может, лучше сразу ребенка — им и обойтись?

А хватит ли?

Меня готовили с детства, меня, совершенного пилота для нового поколения кораблей. Сингл-класс — это вам не консервные банки с сотнями балбесов на борту. Это ты и космос — один на один. Вокруг тебя пустота, на тебе тысячи тонн брони, топлива и стволов, а впереди дичь. Всегда есть дичь, потому что даже в этом драном мире есть не такие, как все. Есть те, которых не устраивает Мономиф.

«Ты моя умничка», — сказала мама.

«Я тобой горжусь», — сказала мама.

«Твой отец был великим человеком», — сказала мама.

Она всегда что-то такое говорила, и плевать, что я — офицер с высшим доступом — так и не нашла в базах ни одного выдающегося человека по фамилии Люэ. Наверное, если бы мама не сошла с ума, выдумала бы что-то о партеногенезе.

Я сидела в парке, смотрела, как нарисованное солнце блестит сквозь нарисованные деревья, и думала о том, кто я. Безотцовщина, гражданка третьего ранга, рыжая коза. Подданная Первого Гражданина. Капитан фрегата «Тиморифор».