– Вопрос в том, как они себя строили, – ответил Джефри. – Он сидел на краю Амди, в паре метров от Равны. Видно было, что он старается не смотреть ей в глаза, но все же время от времени на нее косился, иногда с вызовом. – Вроде бы очевидно: тот, что умер, был главным центром речи. Так что самнорского больше нет. И похоже, межстайной речи тоже нет.

– Будем пытаться, – сказал Амди. – У того, что осталось, какие-то речевые способности есть, я это знаю.

Амди замотал головами, но не в порядке яростного отрицания – просто от комаров отмахивался.

Джефри предупредительно отогнал их от ближайших морд Амди.

– Возможно. Но пока мы поймем, сколько осталось от его разума, пройдет время.

– Значит, он сейчас вроде как я была.

Но он никому не позволит себе помогать.

– В чем-то, – согласился Джефри. – Но во многих отношениях он вполне работоспособная стая. Отлично правил телегой. А другие его раны – мелочь.

Предмет их разговора будто не обращал на них внимания. Он встал и подошел к средней телеге. Поскольку он был всего четверкой, хромота одного элемента отражалась в походке остальных. Двое открыли дверь фургона и поискали внутри. Найдя кожаный ранец, что-то похожее на мыло и чистые плащи, они спрыгнули обратно. Стая разогнала комаров новыми плащами, потом повернулась и захромала в сторону реки.

Равна засмеялась от неожиданности:

– Мыться пошел. Не думала, что его это интересует!

Джефри встал.

– Ага. Но никто из нас не должен этого делать в одиночку.

Он двинулся вслед за четверкой, но стая испустила ему навстречу предупреждающее шипение.

Джефри сел обратно.

– Ладно, ладно. Я Шелковинта никогда не мог понять, даже когда он был целым.

Он покосился на Амди.

– Да, – согласился Амди. – Хитрый такой, смешной подпевала Свежевателя…

Он посмотрел на Джефри, Джефри на него, а Равна подумала, что у этих двоих бывают свои скрытые разговоры. Всегда казалось, что между ними происходит больше, чем видно ей. Когда они были маленькие, это было умилительно…