— Мне очень жаль, но есть нам нечего, — сказал ей Кохрейн.

— Я не голодна, — заверила его она. — Что мы будем делать?

— До утра делать нечего. — Сам того не сознавая, Кохрейн выглядел мрачным. — А вот завтра дел будет по горло. Во–первых, раздобудем еды. На самом деле мы не знаем, есть или нет на этой планете что–нибудь по–настоящему съедобное — для нас. Возможно, какие–нибудь плоды, стебли или листья окажутся питательными. Вот только… мы не знаем, что есть что. Придется быть очень осторожными, а то наберем чего–нибудь вроде ядовитого плюща!

— Но корабль вернется! — казала Бэбс.

— Конечно, — сказал Кохрейн. — Но у них может уйти какое–то время на то, чтобы найти нас. Вы же знаете, это довольно большая планета.

Он оценил их запасы дров, потом немного усовершенствовал свой вал. Бэбс смотрела на него во все глаза. Через четыре или пять минут он вернулся назад.

— Можете прислониться к этому, — объяснил он, — и с удобством приглядывать за огнем. А это — что–то вроде стенки. Огонь будет освещать вас с одной стороны, а когда вы заснете, за спиной у вас будет удобная стена.

Бэбс, кивнув, сглотнула.

— Мне… мне кажется, я понимаю, что вы имеете в виду, когда говорите, что у них могут возникнуть трудности с поисками, потому что планета такая большая.

Кохрейн неохотно кивнул.

— Конечно, эта выжженная площадка хороший знак, — бодро заметил он. — Но у них может уйти несколько дней, чтобы заметить его.

Бэбс снова сглотнула. Потом сказала, тщательно подбирая слова:

— Корабль… корабль не может зависать над землей, как вертолет, чтобы искать нас. Вы сами так говорили. У них не хватит топлива. На самом деле, они вообще не смогут нас искать! Единственный способ организовать поиски — вернуться обратно на Землю и… и привезти сюда вертолеты, топливо и людей, чтобы управлять ими… Верно?

— Не обязательно. Но мы должны настроиться на срок… скажем… в два или три дня как вполне возможный.

Бэбс облизала пересохшие губы, и он быстро сказал:

— Я как–то раз делал шоу о нескольких горняках, заблудившихся в лесу. Многосерийное шоу. Они там знали, что часть их еды отравлена, но не знали, какая именно. Они не могли выбросить всю еду. И у них, разумеется, не было лаборатории, чтобы делать всякие анализы на яды.

Бэбс странно посмотрела на него.

— Они перевязали себе руки, — продолжил Кохрейн, — и положили под повязки кусочки разных продуктов. Тот, который был отравлен, обнаружился — он раздражал кожу. Как пробы на аллергию. Завтра я попробую этот фокус, когда станет светло и можно будет что–нибудь собрать. Здесь есть ягоды, должны быть какие–нибудь плоды. Несколько часов проверки будет достаточно.