Обер, не вставая с места, произнес громким, решительным голосом:

«Следует не отступать, а атаковать». — Вокруг зашумели.

«Другого выхода у нас просто нет» — начал объяснять Обер. — «Если мы отступим, то все преимущества окажутся у противника. Через три, а то и через две недели могут подойти транспорты с подкреплениями. Поражение врагу надо нанести сейчас, когда у него практически исчерпаны резервы».

«Чем нанести-то?» — с надрывом выкрикнул кто-то.

«Не дожидаясь рассвета, посадить не менее 4 тысяч бойцов на бронепоезд и железнодорожные составы, на лодки, на канонерку и мониторы — и двинуть вперед, нанести удар по левому флангу противника. Не дожидаясь рассвета — чтобы не дать противнику обнаружить отвод наших войск с позиций. Артиллерийский обстрел начать одновременно с высадкой десанта с реки». — Обер замолчал.

«Это верная смерть» — с трудом выговорил командир кавалерийской бригады, голова которого была перевязана окровавленными бинтами (в бригаде же оставалось к настоящему моменту меньше полусотни сабель). — «Но я — за! Помирать — так с музыкой! Все равно в этих траншеях нас не сегодня-завтра задавят. Так лучше выйти в открытое поле и дать им прикурить напоследок!» — в голосе его звучало лихорадочное возбуждение.

«Это очень рискованное дело» — вступил в разговор начальник артиллерии. — «Конечно, противник может, не разобравшись в обстановке, переоценить силу нашего удара и отвести войска с захваченных им наших позиций. Но он может и не обмануться, а ударить по нашей ослабленной обороне — и что тогда? А тогда, независимо даже от возможного успеха десанта, мы потеряем всю артиллерию и склады боеприпасов! И наши войска, ушедшие вперед, будут обречены».

«Да, такая опасность есть», — отозвался Обер Грайс. — «Поэтому все оставшиеся на позициях войска и артиллерию надо немедленно отвести на правый фланг и там организовать прочную оборону. Сил будет достаточно, чтобы на ограниченном участке создать действительно прочные позиции».

«Но тогда противник закрепится на оставленных нами холмах и захватит Минрилиб, перережет железную дорогу…» — отозвался начальник артиллерии.

«Надо упредить его. Атаковать, не дожидаясь paccвета. Ошеломить его нашей дерзостью, не дать разобраться в обстановке. А это значит, что перегруппировку надо начинать немедленно!»

В лагере противника еще спали, когда три серых сигарообразных тени скользнули по сумеречному небу и обрушили снаряды на поляну, где стояли штабные палатки. Из семи с лишним десятков сброшенных снарядов один все же разорвался совсем рядом с палаткой командующего. Генерал Патгамолью Моитор получил множественные осколочные ранения и был эвакуирован в Латраиду. Не успел его преемник принять командование, как на левом фланге послышалась канонада, а вслед за ней пришло донесение: мятежники силой до трех полков атакуют левый фланг со стороны реки при поддержке бронепоезда и военных кораблей. Был отдан приказ немедленно отвести войска левого фланга и центра с захваченных ими позиций на холмах и отразить атаку противника.