Генерал Валенруш лично командовал войсками десанта, понимая, что другой возможности отбросить врага уже не будет. Через полчаса после начала атаки было захвачено уже более 15 артиллерийских орудий с боеприпасами, и среди них много исправных, которые тут же были развернуты в сторону противника и открыли огонь. Войска экспедиционного корпуса, отходя с холмов, попытались зайти во фланг и тыл десанту, отрезать и разгромить его, но сами оказались под перекрестным артиллерийским огнем…

К вечеру положение сторон приняло еще более запутанный характер. Войскам Федерации удалось занять практически все позиции противника на его левом фланге. В свою очередь, экспедиционный корпус продолжал удерживать несколько холмов и линии траншей на левом фланге федератов. И тогда Тоити Валенруш, несмотря на то, что войска Федерации были измотаны почти полной невозможностью выспаться в течение прошедших двух суток, все же поднял ночью своих атаку.

Обер Грайс шел в первых рядах атакующих на левом фланге. Его мучила неизвестность — о Тиоро по-прежнему было ни слуху, ни духу. Без артиллерийской подготовки, без единого выстрела сблизились бойцы с врагом. Неожиданный удар внес смятение в его ряды. Однако сопротивление было упорным, хотя, к счастью федератов, неорганизованным. Многие солдаты экспедиционного корпуса были захвачены врасплох и были заколоты, еще не успев стряхнуть сон и понять, что происходит. Многие были захвачены в плен. В конце концов противник бежал с захваченных позиций.

Обер Грайс метался по полю сражения в попытках отыскать своего сына. Его не было среди убитых, не значился он и в списках раненых, отправленных в госпиталь. Лишь в четыре часа после полудня запыхавшийся вестовой отыскал Обера в лощине между холмов у левого фланга.

«Господин бригадный генерал!.. Разрешите доложить!..» — вестовой едва переводил дыхание.

«Что еще стряслось?» — буркнул Обер, не оборачиваясь.

«Ваш сын… Он в госпитале…»

«Как в госпитале?!» — Обер чуть не подскочил на месте. — «Мне сказали — сержант Танапиоро Грайс в списках госпиталя не значится!»

«Он был без сознания… Без мундира и документов… Только потом в кармане галифе у него нашли револьвер с надписью — „Дорогому Тиоро в день совершеннолетия от отца“ — и датой. Кто-то из раненых офицеров догадался поискать в списках личного состава, там ведь указана дата рождения. Ну вот и нашли…» — торопливо рассказывал вестовой.

«Как он сейчас?» — обеспокоено перебил объяснения Обер.

«Живой… Иногда глаза приоткрывает, губами едва шевелит, но сказать ничего не может…» — вестовой зябко поежился на жарком солнце, вспоминая то, что ему довелось повидать в госпитале.