Теперь на восток бригадный генерал Грайс двигался только в сопровождении Талимай. У обеих были самозарядные винтовки деремского производства с двумя обоймами патронов, у Обера в подсумке была одна ручная граната, во флягах была вода, и в карманах — по одному сухарю.

Над равниной спускалась ночь. Малиновая полоса заката на северо-западе догорала. Обер решил остановиться переночевать в распадке между небольшими холмиками, где журчал едва заметный среди кустов ручеек. Собственно, из-за кустарника, обильно росшего в этом месте, Обер и выбрал его для ночевки — тут их было бы непросто обнаружить.

Нарвав несколько охапок сухой травы, Обер прилег, устраиваясь поудобнее на ночь. Вдруг из-за плеча до него донесся негромкий голос Талимай:

«Обер…»

Он резко обернулся, перенося тяжесть тела на другую руку. Интонации, с которыми было произнесено его имя, были совершенно необычными. Да и никогда еще Талимай не обращалась к нему только по имени.

Девушка, торопливыми движениями пальцев расстегнув ворот гимнастерки, стащила ее через голову, также быстро расстегнула юбку и та упала к ее ногам. Талимай осталась в нижней рубашке из тонкой белой ткани, с короткими рукавами, без воротничка, с округлым вырезом, застегнутым на одну пуговицу. Из под рубашки торчали короткие штанишки из такой же белой ткани. Девушка упала перед Обером Грайсом на колени, обнимая его за плечи и торопливо, почти бессвязно заговорила, путаясь в словах и запинаясь:

«Обер… Обер… Я не могу больше… Я боюсь… Мы можем погибнуть… В любой день, в любую минуту!» — она почти выкрикнула эти слова. — «Я не хочу… Я не хочу ждать!» — ее пальцы с силой вцепились в плечи Обера. — «Не прогоняй меня… Мне ничего не нужно… Без тебя мне лучше не жить… Пока мы оба еще живы…» — ее пальцы вдруг разжались и она резким движением подхватила свою рубашонку за подол и рванула ее вверх, так, что пуговица с треском отлетела.

Талимай навалилась обнаженной грудью на Обера и горячо зашептала, столь же торопливо и сбивчиво:

«Мне ничего больше не нужно… Возьми меня… Я молодая… Может быть, я не очень красивая… и совсем не умытая и не причесанная, но ночью не видно… Я на все готова для тебя… Можешь делать со мной, что хочешь…»

Ее руки блуждали по мундиру Обера, пытаясь расстегнуть на нем пуговицы. Обер Грайс твердым движением захватил обе руки Талимай и стиснул ее в кольце своих рук немного выше талии. Постепенно его захват все усиливался. Девушка перестала бормотать, часто дыша, сделала несколько попыток вырваться, потом судорожно вздохнула и застонала. Обер стиснул ее еще сильнее. Талимай вскрикнула. Обер немного ослабил хватку: