Часть первая Вызов

Часть первая

Вызов

Глаша. Вот еще какие земли есть! Каких-то, каких-то чудес на свете нет! А мы тут сидим, ничего не знаем. Еще хорошо, что добрые люди есть; нет-нет да и услышишь, что на белом свету делается; а то бы так дураками и померли.

1

А потом наступил момент абсолютной, космической тишины: короткая, бесконечная пауза между песней и аплодисментами. Даже кузнечики не стрекотали, птицы не пели, даже ветер угомонился и перестал трепать верхушки деревьев — и только солнце, громадное, будто апельсин, медленно и беззвучно съезжало к горизонту.

Павлыш сидел в первом ряду и нарочно не оглядывался. Он знал, что позади полным-полно людей, он ведь ехал вместе с ними в мобиле, а потом шагал по сухой, хрусткой траве и перебрасывался шутками, ему даже понравилась одна девушка, кареглазая, серьезная Ника… Он делал все, чтобы быть для них своим, но понимал, что это невозможно. Не сегодня, не сейчас.

И поэтому сегодня, сейчас он, Слава Павлыш, представлял себя в одиночестве: как будто вокруг впервые за всю неделю никого нет, никто не хватает его за рукав, не хлопает по плечу, не просит поделиться своими мыслями о грядущем освоении далекого космоса, никто не смотрит на него словно на полярника, чудом пережившего суровую зимовку. Он, Слава Павлыш, один на этой поляне, — а на небольшом деревянном помосте только что закончили петь его давние приятели, Симона Хейнсон, Миша Домрачеев, Андрей Ивернев. И никому наконец нет дела до того, что случилось год назад на «Антее».

— А сейчас у нас премьера, — сказала Симона. — Это песня, которую мы написали давно, когда еще только начинали выступать вместе. И мы тогда еще решили, что правильнее всего подождать немножко с ее исполнением… ну, вы сейчас поймете почему.

— Неужели все так плохо? — выкрикнул какой-то остряк.

Домрачеев в ответ сверкнул улыбкой. Ничто и никогда не было способно вывести его из себя.

— Просто мы хотели, чтобы на премьере присутствовали люди, которые вдохновили нас на эту песню. Пригласить их оказалось непросто, все они заняты, но одного все-таки удалось заманить. Слава, просим на сцену.

Павлыш вдруг почувствовал, что все на поляне смотрят на него, он оглянулся, покраснел и заставил себя подняться. Он уже знал: в таких случаях самое правильное — не сопротивляться. Чтобы все поскорее закончилось.

«Но Домрачеев, Домрачеев каков!.. Ехидна в человечьем обличье, эмпуза!» «Мы с Андрюхой и Симоной целый год ждали этого момента», «у нас юбилей», «да никто тебя не будет донимать, Павлыш»!.. — Он шагал к сцене и надеялся, что это единственный сюрприз сегодняшнего вечера. — «Вот ведь!..»