На его лице появилась скупая, печальная улыбка.

— Я, правда, мало что понял. Я ведь не понимал ни слов, ни жестов. И он еще все время стрекотал и присвистывал. Но, Боже мой, до чего же это было прекрасно!

Репортерша, задавшая вопрос, едва не расхохоталась, но ее напарник предостерегающе сжал ее руку. Он наклонился вперед и понимающе сказал:

— Меня зовут Родриго Монтеверде, я из парламентского округа. Мне не доводилось видеть таких представлений, о которых вы говорите. Но я разговаривал с людьми, которые их видели. Ваши описания совпадают.

— Те транксы выступали для официальных лиц,— невозмутимо заметил главный редактор.— Пару раз их выступления показывали по трехмерке. Он мог просто видеть запись.

Шэнон осторожно пододвинула к заключенному кусок отломанной конечности.

— А как насчет этого? Что это такое?

Монтойя опустил взгляд, посмотрел на сине-зеленые пальцы. Внутри у него все перевернулось, и грудь пронзила острая боль, но внешне он остался все таким же равнодушным.

— Это? Это останки моего друга.

Он поднял глаза, улыбнулся Шэнон, потом перевел взгляд на седовласого. Заправлял всем явно седой.

— Я предлагаю вам самый потрясающий сюжет за последнюю сотню лет. Он вам нужен, или мне поговорить с какой-нибудь другой информационной корпорацией?

Главный редактор остался невозмутимым, но в уголке его губ возникло нечто, похожее на улыбку.

— Нужен, конечно,— если за вашим предложением стоит что-то действительно серьезное. Весь вопрос в том, что нужно вам?

Он кивнул в сторону репортерши.

— Мисс Шэнон сообщила мне ваши требования, но в подробности не вдавалась.

Все глаза выжидающе уставились на заключенного. Чило наслаждался всеобщим вниманием. Оно давало ему возможность чувствовать себя кем-то… кем-то важным.

— Вот так-то лучше! Ну, во-первых, я хочу, чтобы меня отмазали от всего, что на мне висит, и что на меня еще повесят.

— Я так понимаю, вы совершили убийство.

Тон Шэнон был сух, как пыль. Чило ей не нравился. Он это знал. Но это его не волновало. Важно было одно — она увидела возможность создать великую сенсацию. Он, Чило, не единственный, для кого слово «великий» имеет значение. Большая часть мира до сих пор держится на этом.

— Я вам уже говорил, все вышло случайно. Старому идиоту приспичило разыгрывать из себя крутого, он бросился на меня и схватился за пушку. Никто не пришьет мне умышленное убийство. Подвергните ментальному сканированию его вдову, и увидите, что я говорю правду.