В комнате заиграл телефон, поиграл, потом замолк, потом снова заиграл, и так несколько раз. С неохотой он вернулся в холодную, закопчённую, с выбоинами в стенах комнату.

Номер на дисплее был незнакомый.

– Слушаю.

– Привет, Кеша. Это Красозский. Наши общие друзья до восстановления связи не решаются тебе звонить. А я в гробу видал тех, кто захочет нас слушать. Что хочу сказать. Как говорила моя бывшая жена: «Все в шоке». Как ты их всех уделал! Ты телевизор, конечно, уже смотрел? Тогда понимаешь, что ты сделал для нашей с тобой сраной страны. Уберёг от позора, раз. Не дал пройти точку невозврата, два. Наш очкастый приятель тут тоже сильно рисковал. Не головой, как ты, а тем, что для подьячего гораздо важнее – креслом. Ещё не всё решено, но… в общем, всё не так плохо. Думаю, скоро увидимся, такую поляну накроем, писять будешь французским коньяком. Поскорее восстанавливайте связь, тут многое у них накопилось, чего тебе сказать. Пока.

– Привет от меня общим знакомым. Будь здоров.

Ничего не было понятно, может быть, потому, что выпало одно звено – телевизор. Он надел тренировочный костюм, всё-таки, как холодно. Опять заиграл мобильник.

– Да, – раздражённо сказал он.

– Иннокентий, это Андрей. Как ты там? – звонил друг сестры.

– Очень хорошо.

– Ты где?

– В своём шикарном номере на базе отдыха.

– Мы тут телевизор смотрели и беспокоимся.

– У нас тишь да благодать. Скоро отбой. Как Нина?

– Говорит, что не хочет разговаривать с тобой и со мной.

– Ты поцелуй её от меня. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

И сразу же телефон заиграл снова.

– Кеша, это Алексей Крыхтин. Что происходит? Я на футболе был, вернулся, а тут такие слухи бродят. Два слова по дружбе, я ещё в номер успею вставить.

– Леша, не мой вопрос. Одно могу сказать: какие бы слухи ни ходили, они не соответствуют действительности. Завтра, я думаю, соберут пресс-конференцию и вам всё расскажут. А пока давай спать.

Большой телевизор солидно стоял на тумбе, почти как настоящий. Только не работал.