— Папа, — воскликнула она, — но я это знала!

И чем больше я об этом думала, тем больше я убеждалась в этом. Это так логично!

Но в глазах отца, смотревших на нее, читалось все то же чувство беспомощности и растерянности.

— Не то, Аркадия, не то... Интуиция уже сама по себе подозрительна, когда речь идет о Второй Академии. Ты же это понимаешь, правда? Это могла быть интуиция, но могла быть и «обработка».

— «Обработка»? Ты хочешь сказать, что меня... изменили? О нет! Они не могли!

Она отвела взгляд и слегка отодвинулась от отца.

— И потом... разве Антор не сказал тебе, что я была права? Он же все подтвердил! Признался во всем. И ты нашел целое их гнездо тут, на Терминусе. Разве нет? Разве нет?

Она раскраснелась и тяжело дышала.

— Да, я знаю... но... Аркадия, ты позволишь, я сделаю тебе энцефалограмму?

Она отчаянно замотала головой:

— Нет, нет! Только не это! Мне страшно, я боюсь!

— Меня боишься, Аркадия? Ну что ты, глупышка, не бойся! Но мы должны проверить, мы обязательно должны проверить! Ты же это понимаешь, правда?

После этого она обратилась к нему только раз. Она вцепилась в его руку как раз перед тем, как он собирался выключить свет.

— А если меня изменили, папа? Что ты будешь делать?

— Если тебя изменили, Аркадия, ничего я делать не буду. Если это так, то мы просто-напросто уедем отсюда. Отправимся на Трентор, только ты да я... и не будет нам никакого дела до всей Галактики.

Никогда в жизни Дарелл не проводил обследование так медленно и тщательно, никогда он еще не ставил на карту более высокой ставки... Когда все было кончено, Аркадия тихо сползла с кресла. Она боялась смотреть на отца. Наконец раздался его радостный смех, и этим все было сказано. Она вскочила, подбежала к нему и упала в его объятия.

Они стояли, прижавшись друг к другу. Он гладил ее непослушные кудряшки и радостно говорил:

— Дом окружен максимальным резонирующим полем, а твоя энцефалограмма — в полном порядке. Значит, мы действительно покончили с ними, Аркадия. Мы можем начать жизнь сначала!

— Папа, — проговорила она сквозь слезы, — а теперь мы сможем получить медали?

— Медали? А откуда ты знаешь, что я от них отказался?