— Мы сами спровоцировали его, — кивнул Аукойн.

— Да. Мы попытались перещеголять его в искусстве шантажа, — поддержал Хоффман. Мы согласились продолжать обучение в Колледже на Месклине, несмотря на возражения многих наших сотрудников, если он сделает для нас работу на Дхрауне. При этом с обеих сторон не упоминалось ни о какой материальной компенсации, хотя месклиниты отлично знают о зависимости уровня благосостояния от уровня знаний. Мне бы очень хотелось считать Барленнана идеалистом, но, боюсь, его идеализм прекрасно уживается с шовинизмом. И кто знает, как далеко это может его завести?

И еще одно. Нам не пришлось согласовывать с месклинитами состав оборудования для них. Они беспрекословно согласились с нашим выбором, какие бы не имели на этот счет личные мнения. И что же теперь? Мы можем помочь им лишь информацией о некоторых физических реальностях, которые им незнакомы и с которыми их ученым не справиться самостоятельно, и у нас имеются возможности высокоскоростных вычислений. Вот и все. А там, внизу, одна из исключительно дорогих исследовательских машин оказалась вмерзшей в озеро вместе с сотней живых существ, которые для некоторых из нас представляются лишь придатком к этой машине, но для остальных дни прежде всего являются личностями. И если мы хотим изменить нашу политику, надо настоять на том, чтобы Барленнан получил челнок, набитый новой аппаратурой. Но вряд ли это можно назвать нашей насущной проблемой в данный момент, Бойд. Я просто не знаю, что такого послать вниз, чтобы хоть немного помочь Дондрагмеру.

— Наверное, ты прав, Иб, но я не могу не думать о Кервенсере, и насколько лучше было бы, если… — Мерсерэ умолк.

— Помни, он мог прихватить с собой один из передатчиков. У Дондрагмера их три, не считая одного, установленного на командном мостике, и все они — портативные. Решение — брать передатчик или не брать — целиком зависело от самого Кервенсера и его капитана. Давайте пока оставим в стороне все «если» и попытаемся придумать что-нибудь конструктивное, — решительно заявил Хоффман.

Мерсерэ успокоился, хотя и слегка обиделся на Иба за его последнюю фразу. Не отвлекаясь больше на реплики, планировщик снова взял бразды правления в свои руки и, глядя на противоположный край стола, где сидели ученые, сейчас уже притихшие, обратился к ним:

— Итак, доктор Макдевитт, вы пришли к какой-нибудь общей точке зрения относительно того, что там, внизу, произошло?

— Не совсем, но есть одна идея, которую стоит проверить. Как вы знаете, наблюдатель «Квембли» сообщал, что температура почти не изменялась с того момента, как разошелся туман; никакого источника теплового излучения не было замечено; наблюдалось разве что весьма незначительное потепление. Зато там, где они застряли, барометрическое давление все время росло, хотя и очень медленно. Предыдущие показания — во время движения — нельзя принимать во внимание из-за неопределенности положения, но температура все время была ниже точки замерзания и воды, и жидкого аммиака, однако, пожалуй, выше, чем смеси воды и моногидрата аммиака. Мы все еще не пришли к единому мнению, могло ли первоначальное таяние быть вызвано аммиачным туманом, вступившим в соединение со снегом, по которому двигался «Квембли». Дондрагмер опасался такой возможности; и если это верно, нынешнее замерзание могло произойти из-за испарения аммиака из этой смеси. Нам необходимы данные по аммиачной составляющей…