«Если мне удастся убрать их фигуры с доски, то я смогу остаться лейтенантом Штефи Грейс, и никто ничего не заметит, — решила она. — Или могу попытаться достать третий ключ и получить допуск к московскому дипломатическому каналу». Она улыбнулась, обнажив зубы в оскале, близком к звериному. Посмотрим, как им понравится, когда я разрушу их планы. Она склонилась к консоли пилота; «Системы мостика, дайте мне полную топографию данного порта. Выведите на четвертое окно схему дока. Допуск к внешним отсекам имеется? К станционной коммуникационной сети? Отлично. Запись новой рабочей последовательности, активация ключа розовый бутон.

— Вы намерены бросить нас здесь, — без выражения произнесла Среда. Она шагнула к столу, но движение ствола пистолета резко остановило ее. Она обернулась посмотреть на Фрэнка, сжав вместе ладони.

Фрэнк выгнул бровь. «Что я могу сделать? — подумал он, желудок выворачивало. — Зачем ты только раскрылась?»

— Я не собираюсь оставлять вас надолго в одиночестве, — дернула плечом Хойст. — Мой корабль отправляется домой с сообщением слишком секретным, чтобы доверять вполне возможно контролируемым каналам. Пока он будет занят, мне потребуется «Романов» для небольшого задания. Я подчищаю за моим предшественником — неким U.Ванневаром Скоттом, — который пытался урвать слишком большой кусок для своего рта. — Та же сияющая улыбка. Фрэнк понял, что, не желая того, смотрит на Среду. Она выглядела столь же напуганной, каким он сам себя ощущал. Лицо побледневшее, но решительное — осужденная перед эшафотом. Он заставил себя снова переключиться на Хойст. Мигающий статус-дисплей в левом глазу рассказывал собственную историю: каждое слово, бьющее по ушам, расщеплялось до составляющих его байтов, которые переплетались с кубитом интерфейса где-то в магической причудливости каузального канала, направляющего информацию прямо в инбокс Эрика. «Поглядим, насколько подробно мы сможем осветить это событие, — думал Фрэнк, рассматривая Хойст и чувствуя, как страх медленно преобразуется в теплый поток триумфа. — Я обвинитель!»

— Скотт решил создать свой небольшой Директорат, — продолжила Хойст, явно обращаясь ко всей своей потенциальной публике. — Но ему был необходим рычаг. И таким рычагом должно было стать деревенское болото, называемое Москвой. Он получил допуск к действиям на Москве, предложив Директорату новый способ разработки оружия, запрещенного Врагом — вы называете его Эсхатоном, — нечто, позволяющее «отрезать» того во времени. Москва стала испытательным полигоном нового оружия: никто не ожидал применения устройств, нарушающих причинно-следственные связи, в болоте. В действительности же Скотту хотелось стать диктатором целой группы планет, и Москве надлежало стать как инструментом начала завоевания, так и страховкой от гнева Высокого Директората. Но он проявил небрежность. Он превратил в марионеток половину высшего военного командования Москвы — на административный планктон планеты никто не обращал особого внимания — и окончательно развратил межзвездную группу сдерживания. А потом решил ускорить испытание оружия, которое обещал провести Директорату, но использовал это в своих целях вместо действий по оригинальному плану симуляции грубой ядерной бомбы.