Кирилл сдвинул берет на левое ухо, вышел на улицу и потопал к учебному корпусу. Теперь это для него самый главный корпус в лагере. Впереди неделя плотной учёбы…

— Кир! — послышался знакомый голос.

Он обернулся.

Из-за толстенного клёна, растущего неподалёку от капральской, вышла Ксанка. Сняла берет, пригладила ёжик рыжих волос.

— Ты как тут очутилась? Занятия же…

— Сказала, что живот заболел. Отпустили в санчасть сбегать. Иначе от Артюшеньки не смотаешься.

«Ну вот, — подумал с неудовольствием Кирилл. — Сейчас начнётся объяснение в любви. Дёрнул же меня чёрт тогда на неё забраться!»

Ксанка подошла к нему, заглянула в глаза.

Он изо всех сил постарался, чтобы ответный взгляд был сердечным и приветливым.

— Ты не думай, Кир, я не собираюсь предъявлять на тебя какие-то права… Спиря сказал мне, что у тебя среди зелени завелась одна… — Ксанка не договорила, сглотнула. — В общем, пусть всё остаётся, как было. Но знай, я всегда буду рядом с тобой. Я под любого офицера лягу, чтобы оказаться рядом с тобой. Так и знай!

Кирилл хотел поморщиться, но сдержался.

В конце концов, разве девчонка в чём-то виновата? Любовь зла — полюбишь и козла! Была такая поговорка в древности, Спиря говорил… Вон его, Кирилла, как припекло, когда этот мудило Рик… как сказала Ксанка?… «предъявил права» на Светлану!.. И неизвестно ещё, что будет, если ситуация повторится…

— Я всегда буду рядом, — повторила Ксанка. — А больше мне ничего и не надо.

Однако глаза её говорили совсем другое.

И было бы проще всего подойти к ней сейчас и обнять. И сделать вид, будто койка в «Сидонии» изменила в их отношениях всё-всё-всё.

Но она не поверит. Она просто знает, что это не так.

— Слушай сюда, Ксанка, — сказал он. — Спасибо тебе за всё! Ведь, в общем-то, это ты меня спасла! Как же ты догадалась посмотреть на триконку?

Она улыбнулась:

— А я почувствовала, что она изменилась. Потому и посмотрела. Я-то что?… А вот как тебе удалось трансформировать триконку на таком расстоянии?

— Не знаю. Наверное, очень жить хотелось.