Николай, в то время ответивший шутливым отказом на это странноватое, хотя и не совсем неприятное предложение Марины, сам не догадывался, какой психологический груз снял с ее души. Об истинном положении дел он узнал от Марины лишь спустя три года, когда Вероника ответила на неустанные ухаживания Владимира и вышла за того замуж. Тому этот союз принес еще более добрые отношения с Букограем. Владимиру, руководителю контрразведки и жандармерии «Оазиса», да и всего Ордена, отличные отношения с одним из руководителей спецслужб родной страны были еще и полезны.

Николай тогда испытал странное и сильное чувство стыда, стыда, что такая девушка, с сильной духом натурой, как Марина, из-за его душевных шатаний могла пойти на такой не совсем, на первый взгляд, нормальный шаг. Его удивило то, что может сделать настоящая любовь с умной, выдержанной и трезвомыслящей женщиной. Какова же должна была быть сила такой любви, способствующая сделать человека неадекватно мыслящим. Но этот случай, можно сказать, психического помешательства, был в жизни Марины единственным, и осуждать ее за это, Николаю даже не пришло в голову. Напротив, в этом случае он винил только себя, свою черствость и чрезмерную погруженность в неразрешимую по тем времменам проблему возвращения в собственную реальность. С тех пор Николай стал относиться к Марине еще бережнее, поняв, наконец, какой замечательной и самоотверженной подругой наградила его судьба. И только тогда Николай до конца осознал, как был прав всегда вроде как смешливый Владимир, советовавший ему поскорее адаптироваться здесь, на месте. Как тот смог прочувствовать его состояние и предложить самый радикальный и лучший рецепт «выздоровления»? Другой вопрос, что Владимир не был ни психологом, ни тем более психиатром и, несмотря на это смог изложить решение проблемы в доступных в его понимании выражениях. И хотя эта его терапия сказалась не сразу, Николай теперь был ему благодарен. А «инструмент» терапии — Марину, Николай неожиданно для себя полюбил, но даже самому себе боялся в этом признаться. Потому и сложились у них такие нежно-трогательные отношения, как у молодых влюбленных, до конца не верящих своему счастью.

В течение всех двадцати шести лет они, не сговариваясь, наверное, опасаясь повредить хрупкость их несколько странных отношений, зародившихся еще тогда, ставшие уже давними, времена, ни разу даже не поссорились. И возможно, благодаря этим самым обстоятельствам, они взлелеяли в себе то чувство новизны, которое всегда испытывали при не таких уж и многочисленных встречах, словно все начиная сначала. И возможно, от этого их брак оказался очень прочным, хотя до настоящего времени считался неофициальным. Причем на этом настояла сама Марина. «Если ты не собираешься иметь гарем, то тогда и двоеженцем тебе быть не положено! — Как-то, не то в шутку, не то всерьез, сказала она. — Ты со своей Татьяной не разведен? Нет! Пусть даже и не здесь! Вот когда урегулируешь с нею эту сторону отношений, тогда и поговорим об узаконивании твоих отношений со мной!»