В его кошачьих глазах блестели холодные льдинки ненависти. Видимо, ему еще была чужда мысль о близкой смерти. Он что-то задумал. А что? Может, решил убить его, Роба, чтобы знать, что он умирает здесь, в этом черном подземелье Вселенной, последним. Для чего же понадобилось ему оружие? Роб застыл в напряженном ожидании.

— Роб, — властно и сурово загремел Поль. — Ты видишь вот эту штуку?

— Вижу, сэр, — покорно ответил тот.

— Я приказываю тебе думать!

— О чем, сэр?

— О нашем спасении. Даю ровно сто двадцать минут. Если ничего не придумаешь, убью. Засекаю время! — И он, усевшись на диван, стал помахивать зажатым в руке пистолетом.

Нельзя сказать, чтобы Роб испугался. Однако он довольно поспешно поднялся на ноги, окинул каюту долгим, изучающим взглядом. Умереть ему было не страшно, но умирать от пули этого негодяя не хотелось.

Роб подошел к штурманской рубке. Большая часть приборов работала. В исправности была также портативная электронная машина. На стене висела огромная карта участка неба, который занимали Земля и Луна. Теперь она была особенно важной.

Конечно, сначала нужно было определить путь ракеты, расстояние до Луны, учесть притяжение, скорость полета и только после этого делать какие-то выводы, принимать решения.

Эллипс, который делала ракета вокруг Луны, заметно сузился. Намного уменьшилось расстояние до огромного сияющего холодным светом шара. Когда его закрывала тень и он светился одной узкой стороной, казалось, что ракета летит навстречу скале, отломанной от какой-то удивительной серебристой горы. Неприятный холодок страха охватывал сердце. В небольшой телескоп были видны все подробности ландшафта. Хотелось крикнуть во весь голос:

«Луна, ты же дочь Земли, почему ты такая суровая, жестокая, почему ты стала мертвой каменной грудой? Где твоя вода, воздух? Где твои леса, реки, бурные моря? Если ты уснула, проснись! Прими нас, несчастных. Слышишь, мы просим тебя!..»

Но каменная глыба с острыми скалами и унылыми провалами цирков молчаливо проплывала за широким иллюминатором.

Роб тяжело вздохнул, записал последнюю цифру сделанных измерений. Теперь заработала электронная машина. Минута — и вот уже получен окончательный расчет. Роб снял ленту, невольно зажмурился. На ней был выведен их смертный приговор. Лучше бы не знать, когда пробьет их час, потому что легче умереть вдруг, неожиданно.

Но рядом сидит Поль Арноль. Слышно, как тяжело он дышит, поворачивается в кресле. Вурдалак! Перед тем как умереть, он хочет видеть чужую смерть. Тысяча чертей! Этого не случится. Он, Роб, попробует еще бороться и что-нибудь предпринять.