— Добрый день, — спокойно произнес он. — Это триста вторая палата. Вы, вероятно, ошиблись…

— Вы полагаете? — он узнал голос еще до того, как из‑за букета показалось лицо посетительницы. — Я вообще‑то редко ошибаюсь. Добрый день, господин Дольер! Можно войти?

— М — м-м… Э — э-э… Конечно, пожалуйста, — его растерянность можно было объяснить тем, что Дороти Монтего была последним человеком, на визит которого он бы рассчитывал, валяясь на больничной койке. — Добрый день! Проходите, присаживайтесь…

— Как вы себя чувствуете? — с неожиданным теплом в голосе спросила одна из двух дамочек, которых Габриэль мысленно иначе чем "безголовыми" и не называл.

— Спасибо, хорошо, — ответил он.

Более привычно было бы, если бы госпожа Монтего принялась холодно цедить слова сквозь зубы или, например, обозвала бы его фонарным столбом для полноты ощущений… Тогда он бы, по крайней мере, вежливо скрежетал зубами и молчал, пытаясь сохранить невозмутимое выражение лица. Все было бы просто и понятно. А так… К нему в больницу пришла женщина с цветами! Сообразив, что он сидит в постели без пижамной футболки, Габриэль смутился неожиданно для себя самого. Вот болван! Надо же соображать, прежде чем разрешить кому‑нибудь войти! Что теперь делать? Спрятаться под одеяло? Быстро натянуть футболку?..

— В самом деле хорошо? — Дороти окинула его цепким взглядом, от которого лидер Центра летной подготовки с трудом подавил желание нырнуть под одеяло с головой. — Выглядите вы вообще‑то не очень… Доктор утверждает, что вы потеряли много крови, а теперь отказываетесь от проведения части процедур. Почему?

— Я выгляжу "не очень", потому что в моем теле две лишние дырки, — проворчал Дольер. — Когда они заживут, и меня отпустят с больничной койки, я буду выглядеть вполне пристойно.

— Ну да, конечно, — это ему показалось, или она действительно слишком уж легко согласилась? — Где у вас тут можно поставить цветы?

Вот уж поистине вопрос вопросов! Габриэль растерянно огляделся. Палата была не слишком хорошо приспособлена к приему гостей, а тем более — расстановке цветов.

— Сейчас я вызову медсестру, — он активировал сенсор рядом с постелью. — Но вообще‑то это неправильно!

— Что именно? — слегка приподняв брови, осведомилась Дороти.

— Это мужчина должен дарить женщине цветы, а не наоборот, — забывшись, Дольер пожал плечами и тут же оказался вознагражден крайне неприятными ощущениями в поврежденной конечности.

— Вы правы, — улыбнулась госпожа Монтего. — Если меня когда‑нибудь ранят, с удовольствием приму от вас цветы! Но вообще‑то я подумала, что будет очень невежливо не навестить вас в клинике, учитывая, что вы сделали для меня и для всех на "Одиннадцати". Конечно, в связи с обстоятельствами об этом вряд ли будет объявлено публично, но я… просто хотела сказать, что без вас мы бы точно не справились в командном центре. Спасибо вам за все, что вы сделали, и отдельное — за то, что спасли мне жизнь.