— Боюсь, вас осталось немного. И встречаться с другими — не лучшая мысль, вас только легче станет выследить. Я еще не вполне понимаю, как они находят неодержанных. Подозреваю, что телепатически. Черт, а почему нет? Колдовать они уже умеют.

— А много нас осталось? — спросил поэт, внезапно испугавшись.

Рубра хотел сказать ему правду, но Толтон был слабоват для таких новостей.

— Пара тысяч, — соврал он.

На самом деле в обиталище остался триста семьдесят один человек, и помогать им всем одновременно было сущим кошмаром.

В то время как Рубра успокаивал Толтона, Бонни Левин — он чувствовал это — шла по следу Гилберта ван Рейтеля. Худощавая невысокая охотница облачилась в костюм, в каких англичане в девятнадцатом столетии отправлялись на сафари в Африку: форменная рубашка цвета хаки и перекрещенные патронташи черной кожи, полные блестящих медных патронов. За плечом она несла отполированный до блеска карабин Ли-Энфильда.

Гилберт уже много лет служил в «Магелланик ИТГ» ревизором, и шанса в этой охоте у него не было. Рубра пытался направлять его по служебным туннелям под станцией метро, но Бонни и ее загонщики уже взяли беглеца в кольцо.

— В трех метрах впереди смотровой люк, — датавизировал Рубра ван Рейтелю. — Ты должен…

От стены служебного туннеля отделились тени и обрушились на старика. Рубра даже не заметил их, пока не стало поздно. Его следящие подпрограммы были искусно обмануты.

В который уже раз он переформатировал местное программное обеспечение. Но к тому времени, когда локальное зрение вернулось к нему, руки и ноги ван Рейтеля были привязаны к шесту. Несчастного готовы были унести, точно призовой трофей, и он даже не пытался сопротивляться. Бонни с восторгом проверяла узлы.

А один из ее охотников наблюдал за процессом со стороны — высокий юноша в простом белом костюме.

Рубра знал его. Это не мог быть никто другой.

— Дариат!

Юноша поднял голову, и на миг иллюзия рассеялась. Рубре хватило и этого. Под маской прелестного юноши таился Хорган. Вытянутую харю Хоргана искажало изумление. Неопровержимое доказательство.

— Я знал, что это окажешься ты, — заметил Рубра. Знание это принесло ему облегчение.

— Немного же тебе это даст, — отозвался Дариат. — Твое самосознание скоро погаснет совсем. И ты даже не отправишься свободным в бездну, потому что я не позволю тебе сбежать.

— Ты меня поражаешь, Дариат. Нет, это комплимент. Ты все еще хочешь до меня добраться? Жаждешь мести. Это все, о чем ты мечтал, чем жил последние тридцать лет. Ты все еще винишь меня в смерти несчастной Анастасии Ригель, сколько бы времени ни прошло.