— Нгеуни — действительно колония первой фазы, — подтвердил «Энон».
— Нгеуни — действительно колония первой фазы, —Сиринкс машинально ощутила ее положение в пространстве — одиннадцать световых лет. В сочетании с нынешним положением Этентии вектор прыжка получался действительно крайне неточный. Если корабль Такрара действительно в таком состоянии…
— Колония основана совсем недавно, — продолжал «Энон». — Но звездолеты там могут быть.
— Колония основана совсем недавно, — Но звездолеты там могут быть.— Мне следовало бы разобраться с этим, — сообщила Сиринкс Согласию.
— Мне следовало бы разобраться с этим, —— Мы не против. Такрар вернется сюда не раньше, чем через день, если его корабль не выйдет из строя.
— Мы не против. Такрар вернется сюда не раньше, чем через день, если его корабль не выйдет из строя.— Мы отправимся на Нгеуни и выясним, попал ли он туда.
— Мы отправимся на Нгеуни и выясним, попал ли он туда.Она не успела договорить, как энергия хлынула в растровые клетки космоястреба.
Стефани услыхала пронзительный визг металла и последовавший за ним громовой вой сирены и улыбнулась собравшимся за кухонным столом детишкам.
— Похоже, дядя Мойо добыл нам четыре колеса.
Но едва она вышла на крыльцо, улыбка на ее лице увяла. Стоявший у калитки автобус сиял всеми цветами радуги. Корпус его был густо размалеван мультяшного вида цветами по еще более пестрому фону. На бортах мигали неоном огромные надписи «ЛЮБОВЬ», «МИР» и «КАРМА». Сверкающие хромированные диски были самыми тусклыми частями отделки.
Мойо вылез из кабины, излучая отчаянное смущение. Зашипела, открываясь, задняя дверь, и оттуда вышел еще один мужчина — настолько волосатый, что Стефани в жизни не видела ничего подобного.
Детвора уже толпилась вокруг нее, восторженно разглядывая сияюще-пестрое явление.
— Он правда нас довезет до границы?
— А как он у вас светится?