И ничего не изменилось за пятнадцать лет.

— Я знаю. — Мягко и спокойно произнес отец Александр. — Мы все знаем. Митрополиты, главы трех орденов, Великий Кардинал. А ты — наша единственная надежда остановить это. Залог спасения. Как тогда, так и сейчас.

Так и было. Лукас всегда знал, что живет под прицелом, что от него зависит, получат аристократы свободу или навсегда останутся рабами. Теперь он знает еще и о том, что от него зависит жизнь детей-телепатов. Это ничего не меняет. Это не должно ничего изменить.

О чем Лукасу лучше было бы не знать, так это о том, что из-за него резко выросло количество убитых. Он еще не понял этого, но сообразит уже вот-вот. Как только справится с гневом и начнет рассуждать.

С того памятного дня, когда стало ясно, что ему позволили жить, аристократы словно с ума посходили. Один за другим Дома стали просить у Божественного Императора позволения обзавестись еще одним ребенком. А через год — еще. И еще. Они спешили сделать своих детей рабами, потому что считали рабство счастливейшей из участей. Знали, что рано или поздно бастард дома Нарбэ докажет: аристократы способны выбирать между добром и злом, способны отвечать за свои поступки, и тогда появится поколение, у которого не будет хозяина.

Не зря их считают нелюдями — людям их не понять.

Вот уже пятнадцать лет Дома спешат создать новых детей, эти дети получают рабское клеймо, убивают телепатов; на следующий год появляются новые дети… Спрос на телепатов резко вырос, а больше их не стало. Так что теперь аристократы уже не были так переборчивы, как раньше, когда им непременно требовались жертвы младше десяти лет. Теперь и девочка-подросток — ценный приз.

И с этим нужно смириться.

Время еще не пришло. Когда оно придет, Божественный Император сам даст аристократам свободу, и больше не будут убивать детей, и церковь обретет новую паству. Все произойдет естественно и мирно — это самое главное: мир и естественность.

И надо ли напоминать, что случится это или нет, зависит от Лукаса?

— Спасибо, я помню, — отрезал Лукас. — Еще раз по пунктам, ваше высокопреподобие. Божественный Император дал мне время доказать, что аристократы могут жить как люди. Аристократы спешат, пока не началось, создать как можно больше себе подобных. Девочка на «Танриверди» — просто еще одна жертва на алтарь грядущей справедливости.

— Еще одно доказательство твоей лояльности, Аристо.

«Ваше высокопреподобие» — последнее, что хочется слышать, встретив сына после восьми месяцев разлуки. Но это ведь Лукас, так уж он устроен, что любые эмоции превращает в прозрачный, фиолетовый лед.