6
Командир «Сизу» заглянул к матушке Шаум в тот же вечер. Капитан Крауза был высокий блондин, грубоватое, испещренное морщинами лицо и жесткая вкладка у рта выдавали в нем человека, привыкшего к ответственности и заботам командира. Он злился на себя самого и на окружающих за то, что позволил нарушить свой обычный распорядок дня ради пустяков. Он окинул Торби недовольным и испытующим взглядом.
— Матушка Шаум, это и есть тот тип, который утверждает, что у него ко мне неотложное дело?
Капитан говорил на торговом жаргоне Девяти Миров, испорченном саргонийском, лишенном флексий и содержащем лишь зачатки грамматики. Но Торби его понял. Он ответил:
— Если вы капитан Фьялар Крауза, у меня к вам поручение, благородный сэр.
— Не называй меня «благородный сэр». Я капитан Крауза, да.
— Есть, благо… капитан Крауза.
— Если у тебя поручение говори.
— Есть, капитан. — Торби начал декламировать текст, который он заучил, используя финский вариант: — «Капитану Фьялару Краузе, командиру корабля «Сизу», от Бэзлима Калеки. Приветствую тебя, дружище! Привет твоей семье, клану и родне. Нижайший мой поклон твоей уважаемой матушке. Я обращаюсь к тебе устами моего приемного сына. Он не понимает по-фински; я обращаюсь к тебе конфиденциально. Когда ты это услышишь, меня уже не будет в живых…»
Капитан Крауза перестал улыбаться, у него вырвалось изумленное восклицание. Торби умолк. Матушка Шаум вмешалась:
— Что это он говорит? Какой это язык?
Капитан Крауза резко ответил:
— Это мой язык. То, что он говорит, правда?
— Да что правда-то? Откуда я знаю? Не понимаю я эту болтовню!
— Ах… извините! Он говорит, что старый нищий, который все слонялся на Площади… Бэзлим его звали, что он мертв. Это правда?
— Ох! Конечно. Я бы вам сама рассказала, да вы не спрашивали. Это всем известно.
— Очевидно, всем, кроме меня Что же с ним случилось?
— Укоротили на голову!
— Укоротили?