— Что сказал Бэзлим? «Когда представится подходящий случай…» Это первый, который представился. И я должен им воспользоваться. Почти наверняка он может оказаться последним. Бэзлим не подарил мне тебя, сынок, — просто одолжил. И теперь я должен вернуть долг. Ты это понимаешь, правда?
— Да… кажется, да.
— Так давай с ним разделаемся. — Крауза полез в свой мундир, вытащил пачку банкнот и вручил их Торби. — Положи в карман. Надо бы больше, но это все, что я мог взять, не возбуждая подозрений твоей Матери. Возможно, я смогу прислать тебе еще до того, как ты улетишь.
Торби взял пачку не глядя, хотя в ней было больше денег, чем он когда-либо видел.
— Отец… вы хотите сказать, что я уже покинул «Сизу»?
Крауза повернулся. Он остановился.
— Лучше так, сынок. Прощания всегда не в радость; только воспоминания служат утешением. Кроме того, приходится так.
— Да, сэр, — Торби проглотил комок.
— Пошли.
Они быстро прошли к воротам, где стояли часовые. Они уже почти дошли до них, когда Торби остановился:
— Отец… Я не хочу идти!
Крауза посмотрел на него без всякого выражения:
— Ты и не должен.
— Мне показалось, что вы сказали, что я должен?
— Нет. На меня было возложено поручение передать тебя и выполнить поручение Бэзлима. Но здесь мои обязанности кончаются, мой долг выплачен. Не хочу приказывать тебе покинуть Семью. Это идея Бэзлима, вызванная, я уверен, лучшими намерениями по отношению к твоему будущему. Но должен ты или не должен выполнять его пожелания — это нечто между тобой и Бэзлимом. Я не могу решать за тебя. Какой бы долг у тебя ни был перед Бэзлимом — или никакого долга — это не связано с тем долгом, который есть перед ним у Народа.
Крауза ждал, пока Торби стоял молча, пытаясь размышлять. Чего хотел от него папа? Что велел ему делать? «
Крауза сказал настойчиво:
— Времени у нас немного. Я должен возвращаться. Но, сынок, что бы ты ни решил, это окончательно. Если ты не уйдешь с «Сизу» сегодня, второго случая у тебя не будет. Я уверен.