— Не хочу его подводить. Чувствую себя ответственным.
— Вы не виноваты.
— Вы никогда не служили у полковника Бэзлима. Ему легко было доставить удовольствие… все, что ему было нужно — это стопроцентное совершенство. А здесь не так.
— Хватит бранить себя. Вы должны принять то, что есть.
— Нужно с этим разделаться, Эдди! Я хочу видеть артиллериста Торби.
Торби заметил, что Капитан выглядит угрюмым — но такое бывало частенько.
— Артиллерист третьего класса Торби прибыл, сэр.
— Торби…
— Да, сэр? — Торби был поражен. Капитан иногда называл его по имени, когда он был под гипнозом, потому что так он лучше отвечал на вопросы, но это был не тот случай.
— Пришел рапорт о твоей идентификации.
— Ух ты! — на мгновение Торби забыл, что он военный. Его душила радость, сейчас он узнает, кто он такой!
— Тебя не могут идентифицировать, — Брисби выждал, потом резко спросил: — Ты понял?
Торби проглотил комок:
— Да, сэр. Они не знают, кто я. Я… никто.
— Чушь. Ты же остаешься самим собой.
— Да, сэр. Это все, сэр? Я могу идти?
— Минутку. Я должен переправить тебя обратно на Гекату. — Он поспешно добавил, видя беспокойство Торби: — Не волнуйся. Я думаю, они согласятся, чтобы ты дослужил, если захочешь. В любом случае, тебе ничего не грозит: ты не совершил ничего дурного.
— Да, сэр, — глухо повторил Торби.
Никто и ничто… мелькнуло старое полузабытое воспоминание… он стоит на помосте и слышит, как аукционер объявляет его номер, видит устремленные на него холодные взгляды. Но он собрался и остаток дня был спокоен. И только когда в спальне погас свет, он вцепился зубами в подушку и глухо застонал:
— Папа! Ой,