— Угу.

Корделия явственно представила себе Карин, ее невозмутимое лицо, которое наверняка исказилось нестерпимым гневом и ужасом, когда у нее вырвали сына, в таких муках рожденного ею для Барраяра. От ее ненадежной жизни и иллюзорной власти не осталось ничего, кроме детской сандалии… Значит, люди Фордариана захватили принцессу… Как заложницу? Или как жертву? Жива она или погибла?

— Как вы думаете, мама жива?

— Конечно, — заверила его Корделия, чувствуя себя до ужаса неуютно. — Она — очень знатная дама. Они не сделают ей ничего плохого.

«Пока им это не понадобится».

— Мама плакала…

— Конечно…

Корделия и сама готова была разреветься. Картина, которую она гнала от себя весь вчерашний день, снова встала у нее перед глазами: тяжелые сапоги вышибают дверь засекреченной лаборатории. Опрокидывают столы и подставки. Никаких лиц, только сапоги. Приклады смахивают со стеллажей приборы, те со звоном разлетаются на куски. Грубо вскрытый маточный репликатор — стерильные мембраны вспороты, содержимое разлилось по полу… Даже не нужно традиционно хватать младенца за ножки, чтобы разбить ему голову о стену: Майлз такой крошечный, что сапог, наступив на него, просто расплющит… Корделия судорожно втянула в себя воздух.

«Майлз цел и невредим. Его не узнали, как и нас. Мы крохотные, мы совсем незаметные — и нам ничего не угрожает. Молчи, малыш».

Она крепко обняла Грегора.

— Мой маленький сынок остался в столице, как и твоя мама. А ты со мной. Мы будем друг за другом присматривать. Не тревожься.

Кли так и не появился, и после ужина Корделия сказала Ботари:

— Покажите мне ту пещеру, сержант.

Над очагом нашлась коробка с люминофорами. Ботари вскрыл один из них и, освещая путь холодным зеленоватым огнем, повел Корделию и Грегора по едва заметной каменистой тропинке, взбиравшейся в гору. Из Ботари вышел отличный, хотя и страшноватый светлячок.

Площадку перед пещерой когда-то расчистили, но она уже начала зарастать. Вход никоим образом нельзя было счесть скрытым: зияющий проем в скале, вдвое выше Ботари и такой широкий, что в него без труда можно было бы завести флайер. Внутри свод резко поднимался вверх, а стены раздвигались, образуя пыльный зал. Здесь мог бы разместиться не один отряд — и, судя по кучам мусора, так оно когда-то и было. В скалах были вырублены ниши для постелей, стены покрывали имена, инициалы, даты и незатейливые солдатские шутки.

Остывшему кострищу в центре соответствовало почерневшее дымовое отверстие. Воображение Корделии сразу же нарисовало призрачную толпу горцев-партизан — они ели, шутили, жевали гам-листья, чистили оружие и строили планы следующих операций. Появлялись и исчезали разведчики, призрачные даже среди призраков, спеша доложить кровью добытые новости молодому генералу, расстилавшему свои карты вот на том плоском камне… Она стряхнула видение, взяла люминофор и пошла осматривать ниши. Из пещеры выходило по крайней мере пять туннелей, тремя из которых явно не раз пользовались.