— Вам не кажется, что ей угрожают оружием? — спросил граф Фортела.
— А может, ей просто все безразлично, — мрачно подсказала Корделия.
— Она согласилась добровольно или ее заставили? — повторил Форкосиган.
— Думаю, ни то, ни другое. Она варилась в этой бессмыслице чуть ли не всю свою сознательную жизнь… Чего вы от нее хотите? Она выдержала три года замужества за Зергом, прежде чем вмешался Эзар. Уж она-то знает, когда и что не следует говорить.
— Но согласиться на помолвку с человеком, которого она считает виновным в смерти Грегора…
— Да что она может считать? Если она и правда думает, что ее сын погиб — даже если она не верит, что его убил ты, — тогда ей остается думать только о том, чтобы выжить самой. Зачем рисковать жизнью ради какого-то эффектного жеста, если Грегору это не поможет? Чем она, в конце концов, обязана тебе, нам? Насколько она может судить, мы ничего для нее не сделали.
Форкосиган поморщился. Корделия продолжала:
— Фордариан наверняка ограничивает ее доступ к информации. Возможно, ей кажется, что он вот-вот победит. Она из тех, кто умеет выживать: она пережила и Зерга, и Эзара. Может, она надеется пережить и вас с Фордарианом. Не удивлюсь, если она мечтает о мести — хотя бы о такой, как возможность плюнуть на все ваши могилы.
Кто-то из офицеров пробормотал:
— Но она же фор. Она не должна была ему уступать.
Корделия одарила его ледяной усмешкой.
— О, по тому, что говорит барраярская женщина в присутствии мужчины, нельзя узнать, о чем она думает. Честность ведь не вознаграждается, знаете ли.
Штабист неуверенно посмотрел на нее. Дру кисло улыбнулась. Форкосиган вздохнул. Куделка моргнул.
— Итак, Фордариану надоело ждать, и он назначил себя регентом, — пробормотал Фортела.
— И премьер-министром, — напомнил ему Форкосиган.
— Да, его понесло.
— А почему не императором? — спросил штабист.
— Проверяет обстановку, — сказал Канзиан.
— Это в сценарии идет позже, — высказал свое мнение Фортела.
— Или, возможно, раньше, если мы немного его подтолкнем, — предположил Канзиан. — Последний и роковой шаг. Мы должны подумать, как еще чуть-чуть его испугать.