— Да. Входите, сержант.

Квартиры старших офицеров не внушали Ботари священного трепета, но он все же нахмурился, когда Корделия жестом велела ему сесть. Сама она заняла место за столом напротив.

Корделия смотрела на Ботари, а тот, в свою очередь, смотрел на нее. Внешне он выглядел вполне здоровым, хотя морщины в углах его привычно сжатых губ за эти дни стали еще глубже. Она почти воочию видела, как в его теле переливается не находящая выхода энергия: короткие замыкания ярости, жесткий ритм самоконтроля, а под всем этим — спутанный наэлектризованный клубок сексуальных токов. И как все нарастает и нарастает отчаянная потребность действовать. Моргнув, она постаралась сосредоточить взгляд на менее пугающей внешней оболочке: ничего особенного, просто усталый некрасивый мужчина в военной форме.

К ее удивлению, Ботари заговорил первым:

— Миледи, вы не слышали ничего нового об Элен?

«Гадаешь, зачем тебя сюда вызвали?» К своему глубокому стыду, она почти забыла про дочь сержанта.

— Боюсь, что ничего нового. Сообщалось, что ее и мистрис Хисопи держат в какой-то гостинице на окраине Форбарр-Султана, переоборудованной под тюрьму. Там много заложников, которых считают не столь значительными. Ее не перевели ни во дворец, ни куда-то еще.

«Элен — не принцесса Карин, она далеко от дворца. Что я смогу пообещать Ботари?»

— Мне жаль было узнать о вашем сыне, миледи.

— О моем мутанте, как сказал бы граф Петер.

Она наблюдала за его руками — они могли сказать больше, чем невозмутимо-непроницаемое лицо.

— О графе Петере… — начал Ботари и умолк, стиснув переплетенные пальцы. — Я хотел поговорить с адмиралом. Я не подумал, что могу поговорить с вами. Мне, наверное, следовало сразу явиться к вам.

— Э-э… Конечно, — промямлила Корделия, пытаясь сообразить, о чем идет речь. «Что еще?»

— Вчера в гимнастическом зале ко мне подошел один человек. Кто он, я не знаю; одет в гражданское. Он предложил мне Элен. Жизнь Элен в обмен на убийство графа Петера.

— Как соблазнительно! — выпалила Корделия. — И какие… э-э… гарантии он вам предложил?

— Вот и я об этом подумал, миледи. Меня казнят — и кому тогда будет дело до незаконнорожденной сироты? Я решил, что это просто очередная проверка. Я потом хотел найти его, все время его высматриваю, но больше не видел. — Он вздохнул. — Теперь мне кажется, что тот разговор был не наяву.

— Разве у вас бывают галлюцинации? — спросила Корделия.

— Нет, по-моему. Только ночные кошмары. Я стараюсь поменьше спать.

— У меня… тоже сложности, — сказала Корделия. — Как вы, наверное, поняли из моего разговора с графом.