– Быстрее, быстрее! – просила она, обжигая лицо горячим дыханием.

Звуки музыки заглушали дружные хлопки посетителей. Кивание голов. Топот ног в такт бешеного ритма барабана. Всё превратилось в единение. Они кружили самозабвенно, полностью отдав себя движению.

Стив представить не мог, что способен на подобные кренделя. Мэган в немыслимом па опускала ему на плечо ногу, а он, боясь её сломать, кружил и кружил, забыв о том, где находится, что им ещё предстоит и то, что у них уже было. Она обжигала его улыбкой, а он тонул в омуте её чёрных глаз. Танец любви и несбывшихся надежд, слился в движении сплетённых тел и в робком касании страстных взглядов. В движении, похожим на гипноз.

Они танцевали. Играла музыка. Лия с нескрываемой тоской смотрела на эту пару и понимала: так могут танцевать лишь в последний раз. Скорее всего, так оно и есть. Кто знает? И было грустно.

Глава 34

Глава 34

Ночь – серая и безликая, мрачная и искрящаяся – медленно отступала прочь.

Ливадия просыпалась. Сумерки, растворённые в призрачном сиянии матери-планеты, отступали, уступая место такому же сумрачному и безликому приходящему дню.

Газовый гигант, удерживавший чудовищным тяготением этот крохотный булыжник, вращавшийся вокруг него и застроенный человечеством, уже скрывался за горизонтом, а на смену ему, тускло сияя в чернеющих небесах, выплывала Проксима – далёкая звезда, жизненный цикл которой уже подходит к концу.

Ливадию трясло.

Не сильно. Балла на три. Если кто подумает, что это сущие пустяки, то он глубоко ошибается. И по одной простой причине: такого в принципе быть не должно. Недра Ливадии затухли ещё до того, как на заре развития Земли первая амёба объяснилась в любви другой и начала деление.

Отсветы Проксимы ещё не коснулись верхушек небоскрёбов, а у их подножия облачным молоком ещё клубился туман, наполняя сыростью и прохладой узкие переулки, ещё никогда не видевшие её света.

Потоки транспортных средств, несмотря на то, что ночь уже подходит к концу, даже и не думали иссякать. Они всё мчатся и мчатся по своим замысловатым путям, виляющим среди бетонных коробок, подныривая под мосты и эстакады, перевозя кого на покой после бурно проведённой ночи, а кого-то – в прохладные офисы, гудящие от бесконечного пересчёта денежных средств и тревожно замирающие на несколько секунд, когда мелкая дрожь заставляла чашечки с кофе жалобно позвякивать на столах.

Такое слабое землетрясение не могло смутить соразмеренную, чётко очерченную временными интервалами жизнь Ливадии, чьё предназначение служило только одной цели: преумножению богатства.