— Такой опасности нет, — заверил его Гил. — Мне нужна информация, не больше.

— Какая именно информация?

Гил вручил ему фрагмент из папки Амианта. Ролус без видимых затруднений прочел неразборчивые древние буквы.

— Ну и ну, действительно. Интересно. И теперь вы хотите выяснить, что же произошло? Чем, так сказать, закончилась повесть?

— Да.

— Можно спросить почему?

— Ну и подозрительный народ, эти земляне! — подумал Гил.

— Половину этой легенды я знал с детства, — сообщил он. — И пообещал себе, что если я когда-нибудь смогу узнать остальное, то так и сделаю.

— И это единственная причина?

— Не совсем.

Ролус не стал дальше углубляться в этот вопрос.

— Ваша родная планета называется… — он поднял кустистые седые брови.

— Донна. Это мир за скоплением Мирабилис.

— Донна. Отдаленный мир… Ну, наверное, я смогу удовлетворить ваше любопытство, — он повернулся к настенному экрану, и постучал кончиками пальцев, проецируя кодированный сигнал. В ответ на него по экрану потянулись ссылки, одну из которых и избрал Ролус.

— Вот, — сказал он, — полная хроника, написанная неизвестным автором мира Доом, или, как говорят некоторые, Дом, примерно две тысячи лет назад.

На экране появился текст, отпечатанный на архаическом. Первые несколько абзацев были такими же, как во фрагменте Гила, а затем:

«В Катадемноне сидели не имеющие ушей, дабы слышать, кои не обладали никакими душами и не знали ни покоя, ни товарищества. Они подняли тревогу и размахивали зелеными вымпелами. Эмфирион призывал к братству, но, не имея ушей, дабы слышать отвратив взоры, никто не мог понять, и они замахали голубыми вымпелами. Эмфирион взывал к доброте, коя отличала человека от чудовища, или, за неимением оной, к милосердию. Они же растоптали Скрижаль правды и махали красными вымпелами. А затем они высоко подняли Эмфириона на вытянутых руках и держали его высоко у стены, и вогнали ему в череп огромный гвоздь, дабы висел он на стене Катадемнона. Когда же все смотрящие увидели, какова судьба человека, который говорил правду, его забрали вниз и под балку, где прибили его, и там в крипте своем они заточили его навеки!

Но в чем же состояла их выгода?

Кто был жертвой?