Я вздохнул и отвернулся. Сверхчувства мне уже показали, чего хочет, чего добивается и что получит в итоге эта прагматичная тварь. Еще одна « грязная»... Стремящаяся к бессмысленному искуплению надуманных грехов.

  А вот с этой Филоменой надо будет поговорить. Утром.

  Сон мне нарушил единственный раз ввалившийся в палатку полковник, в отличие от меня радостно сграбаставший остроухую и вознамерившийся приятно провести время. Я, не приходя в сознание, сотворил ему проклятие кратковременной импотенции — с исключительно благими целями: знал бы, что его ждет от такого контакта, поблагодарил бы. Венерические болезни в средневековье, вроде бы, лечить не умели...

  Полковник разочарованно побурчал и вскоре затих.

  С «сестрой» однозначно надо будет поговорить.

  Утро началось необычно — с воплей над ухом:

  — Тревога! Разбойники!

  И стоило бы так орать? Когда я выпрыгнул из палатки, тех разбойников оставалось едва десяток. Едва стоящие на ногах бродяги в обносках, которые, правда, осилили вырезать часовых и вломиться в палатку к стражам. Те их и перебили, оставив только самых слабых — на допрос не иначе.

  Стражи связали разбойников, отобрав оружие, и отошли в сторону. На их место тут же заявились несколько женщин, включая ту самую горластую, и принялись их допрашивать.

  Горластая, кстати, оказалась той самой Филоменой, и допрашивать она умела и могла.

  За несколько минут бандиты, захлебываясь от боли, выложили все — а церковница наслаждалась их муками все это время.

  Причем в это не было ни капли садизма — она излучала не радость или возбуждение, а какую-то мстительную ненависть.

  Лезть в этот мусор, что заменял ей разум, я не стал. Я всего лишь дослушал пленников и обратился к ней:

  — Сестра Филомена, обьясните, зачем вы хотели облагодетельствовать полковника Каллена гадкой болезнью?

  Женщина, не успев повернуться ко мне, выпала в ступор. Зато забеспокоился настоящий полковник:

  — Чтооо?

  — Ты б остроухую не хватал сразу, а расспросил бы сперва, понял бы, что, — резко ответил ему я и повернулся обратно к Филомене.

  — О чем вы? — наконец отмерла церковница.

  — О вашем вчерашнем деянии, — спокойно сообщил я: — Иначе бы не приказывали той служанке поделиться с ним болезнью.