— Мы будем держать оборону снаружи. Присмотрите позицию. Когда все покинут залу, приказываю занять позицию и держать вход под прицелом. При появлении противника — огонь на поражение, без команды. Не ошибитесь: в доме еще и гусары. Все ясно?

— Так точно!

В дверной проем втягивались последние люди. Плечом к плечу, Назон с Марком пятились следом, не сводя взглядов со входа. Снизу неслась пальба и крики. Обер-манипулярий сделал шаг, еще один. Чутье подвело Назона: в последний момент он поднял голову к галерее, раскуроченной залпом Метеллы, но опоздал.

Смерть прыгнула раньше.

Марка швырнуло на пол.

«Универсал» ожил, вырвался из рук, заскользил по натертому паркету. От удара затылком в глазах потемнело. Если бы не шлем… В шаге от Марка вздыбилась черная бурка, плеснула войлочными крыльями. Выстрел с пола; левое крыло вспыхнуло, задымилось. Сверкнула сталь: хищная, наглая. Марк услышал всхлип — густой, чавкающий; затем — влажный хруст. Так мясник разделывает тесаком свиную грудинку. Новый высверк стали рывком бросил Марка вперед. Навстречу метнулось дымящееся крыло бурки. Дважды бахнуло; боль ослепила, швырнула на колени. В ребра с размаху воткнулся лом. Правая лодыжка отвратительно хряснула; между костями вбили раскаленный штырь.

Пороховая гарь терзала ноздри.

Обезумев от ярости, Марк с рычанием прыгнул. Слепым снарядом он врезался в бурку, рухнул на пол, каким-то чудом оказавшись сверху. Зрение вернулось, Марк в последний момент перехватил руку с кривой саблей, прижал к паркету. Ему повезло: револьвер атаман Гнат выронил при падении. Свободная ручища Гната вцепилась Марку в горло, давя на кадык. Марк хрипел, борясь за каждый глоток воздуха. Изо всех сил он рубил ребром ладони поперек чужого лица, искаженного дикой гримасой. Зубы вбивались в рот. Сломалась переносица: в хлам, в кашу. Клочковатая борода Гната тряслась, намокала, слипалась в колтуны. Там дышала яма, пузырилась кровью: атаман кричал.

Хватка на горле ослабла.

Марк сорвал корявые, жесткие пальцы. Атаман сипел, булькал, выдувал из ноздрей красные пузыри; с упорством безумца тянулся к заветной глотке. Он без замаха резанул саблей, едва Марк на миг отпустил Гнатову правую руку. Придавив коленом жилистое запястье, Марк выдернул из ножен на бедре десантный нож. Клинок на треть вошел атаману в глаз; всем телом упав вперед, Марк вогнал нож глубже, по рукоять. Затылок Гната треснул, острие ножа ткнулось в пол, испортив паркетину.

Рядом стонали. Марку казалось, что он сползал с убитого целую вечность. Ребра дергало так, словно кто-то пытался клещами извлечь их из живого человека. Костер в правой лодыжке бушевал, пожирая плоть. Берцовая кость плавилась от боли.