— Надеюсь, вы не вегетарианка, милочка?

В том, что сама Юлия — хищница, не было ни малейших сомнений.

— В еде у меня нет предрассудков.

— Замечательно! Мы с вами найдем общий язык. Рекомендую зайчатину под соусом «гарум» из макрели…

С небрежностью, выказывающей большой опыт, Юлия пролистала меню — увесистый том, отпечатанный на тонированной бумаге, в переплете из телячьей кожи. Н’доли огляделась: она впервые была «У дядюшки Марция». Ресторан — скорее элитный клуб, с входом по карточкам — прятался в «тихом центре», сторонясь буйства ночной жизни и сияния рекламы. Приглушенный свет, минимализм старомодного интерьера, отдельные кабинеты. Живая обслуга — и, судя по всему, цены первой звездной величины.

— Пока несут основное блюдо, возьмем соленых улиток. Их тут чудесно солят, с оливками и сыром.

— Полагаюсь на ваш вкус.

— На вкус Юлии можно положиться, — серьезен, как на совещании Генштаба, подтвердил полковник Тумидус. В кабинете они были втроем. — Вина? Чего-то покрепче?

— К улиткам пойдет белое. К зайцу — красное, — Юлия размышляла вслух. — Я за золотую середину. Розовое сухое «Аттенато», Гай. С виноградников моего отца.

— Хорошо.

— Тогда я зову официанта.

Госпожа Руф позвонила в серебряный колокольчик. Официант — черная рубашка, белый жилет — возник в кабинете. Юлия продиктовала заказ: зайчатина для Н’доли, фрикасе из мурены — для себя, улитки — всем. Полковник, как мужчина, заказал вино для дам. Свой интерес Тумидус тоже не забыл: свинина с миндалем, тушеная в хмельном меду, и графинчик тутовой водки. Вино, водка, улитки и хлеб — пышный, еще горячий — объявились на столе через минуту. Наполнив бокалы, официант испарился.

Юлия включила конфидент-поле.

— За нашу вторую родину, — она подняла бокал. — За Китту.

Вкус у вина был изумительно свежий. «С виноградников моего отца,» — вспомнила Н’доли. Она бы дорого дала за возможность бросить такую фразу — мимоходом, как что-то малозначащее.

— Полагаете, я слишком пафосна? Играю на вашем патриотизме? — яркие губы Юлии улыбались, но глаза оставались серьезными. — Родина отреклась от нас. Да, это несправедливо. И что? Забыть родину трудно. Скажу больше: невозможно. Она — всегда первая, даже в изгнании. А Китта — вторая.

Полковник кивнул.

— Вот и ходим к дядюшке Марцию…

Юлия умолкла, задумчиво изучая улитку, насаженную на тонкую двузубую вилку. Она вертела улитку и так, и эдак. Казалось, деликатесный моллюск полностью завладел вниманием госпожи Руф. На миг Н’доли ощутила себя улиткой на вилке. Ее рассматривали с холодным интересом исследователя перед тем, как отправить в рот.