Я решил проигнорировать всю эту кампанию и открыл сундучок. Краем глаза я заметил, что троица бесшумно скрылась, и дверь тихонечко прикрыли с обратной стороны. И вот тут-то началось. Такой истерики я еще не видел. Если бы вся эта энергия выплескивалась не на меня, я бы просто испугался за девушку, ведь это был натуральный припадок. Когда она, в конце концов, не выдержала и бросилась на меня с кулаками, я чисто механически прижал ее левой рукой к колену и решил переждать бурю. Всему приходит конец, и хорошему, и плохому. Когда она успокоилась, я осторожно посадил ее рядом с собой, благо, что кресло было достаточно вместительным, и начал перебирать содержимое сундучка, попутно широко раскрывая глаза от удивления. А удивляться было чему. Сверху лежала потрепанная книжка и, открыв ее, я обнаружил, что это был учебник, очевидно, местного языка с картинками и пояснениями, написанный от руки. Занятно. Дальше шли документы, деньги и на самом дне я обнаружил увесистое оружие, предназначенное для одной руки и, судя по виду, действующее на расстоянии. Моя соседка напряглась и жестами попросила меня спрятать оружие. Вместо этого я взял пригоршню монет, высыпал ей на колени, стукнул себя в грудь рукой и в пол ногой, подразумевая, что остаюсь на постой. Девушка долго смотрела на деньги, затем встала и, тихонечко скуля, поплелась за занавесь. Ждать пришлось долго и меня это насторожило.

Глава XVI

Глава XVI

И я снова оказался в тупике. Три месяца коту под хвост! Я научился прекрасно разговаривать на местном диалекте, но меня никто не хотел слушать, поскольку боялись панически практически все. К сожалению, боялись не настолько сильно, чтобы отдать жизнь за мою идею. Но, несмотря на это, я организовал прекрасно оснащенное Сопротивление, которое имело одну особенность – существовать-то оно существовало, но властям не сопротивлялось. Я даже подраться ни с кем не мог – они прекрасно знали мои возможности и просто терпели вспышки моего гнева, хотя кричали все при этом на весь остров. И еще эта Гера, моя хозяйка! Вот уж парадокс так парадокс. Оказывается, она любила этого оторвилу Маркуса, грубого, хотя и образованного, мелочного, хотя и богатого, ревнивого, хотя в зеркало, похоже, он на себя не смотрел, горилла и то краше. Стоп, это уже слишком, каким-то боком это касается и меня. Так вот, я не груб, в том смысле, когда не нервничаю. А чего они, в самом деле! Я достаточно интеллигентен, вот только сравнить здесь не с кем. А эти… говорят, что я стал странным, что, конечно же, не прибавляло светлых красок в моем портрете. Ага, только вот к чему эти дифирамбы самому себе? Ага, вот к чему, вспомнил. В общем, эта трактирная фея, леди, понимаешь, забегаловок и помоек, свой прелестный носик от меня воротит, едва только завидит. Я, конечно же, понимаю, что человеку женатому вроде как не положено, но я ведь и не настаивал. А она воротит и мне это очень обидно. Кормить – кормит, обстирывать – обстирывает, даже поручения мои выполняет, а вот нос…