Ни открытых смотровых иллюминаторов, ни обзорных палуб, ни камер снаружи. Если они и остались над нижней орбитой Тал`Иид, скрытые плотной облачностью, то Лим этого никогда бы не понял, поэтому в вопросах времени всегда полагался на свой костюм после пробуждения.

Сенсор износа систем любезно указывал, что с момента предыдущего использования прошло сто тридцать девять звёздных стандартодней. Выходит они пролетели от Тал`Иид, при скорости в 4,2 световой, 583,8 световых лет. Очень долго и очень далеко, если учесть что Тал`Иид замыкает группу исследованных миров в секторе империи. Пусть было по меньшей мере пять подзагрузок батареи рассеивателя постоянной массы, но расстояние так или иначе выходит большим. С равной долей вероятности, в случае если их собираются выдать, они могли быть и где-то в секторе Архион-II и у порога Друомшета, а за бортом мог маячить зилдраанский стинум или эрцау, мимоходом расставлявший зонды слежения в данном квадранте.

Сопровождающие ступали спокойно, не нервничали и ничем не выдавали подобных намерений.

Выйдя к командной рубке, они повернули налево и сделали ещё пятьдесят два шага. Стук не расходился по полу, эхо, хоть пролёты ему и благоволили, глушилось рассеивающими экранами гравитации и самим корпусом. Хорошая изоляция, подумал Лим.

Снова был поворот налево, за ним последний шлюз прямо. Лим запоминал строение палуб.

Наконец они пришли к гостевой. Перегородка гармошкой сложилась вниз и вверх, выровнявшись у пола и верхнего перекрытия соответственно. Передатчик геф-линии стоял сразу за выдвижным трёхчастным столом, шкафчик, такой же, как и в его отсеке, занимал правую сторону, а Рмун и вправду сидела на мягком подстилочном ворсе, калачиком спрятавшись от ярких диодов, протянутых сплошной линией вдоль четырёх невзрачных стен.

– Рмун, милая, как ты?

Она не ответила, хоть и явно его слышала.

– Рмун?

Лим вдруг сник в лице, рванулся, растолкав к стенам сопровождающих и, сорвав с кровати клусское водяное одеяло, набросил поверх её голых ног. Он присел рядом, обняв Рмун за плечи, и только тогда заметил – она не смотрела на него, нет, лишь на ощупь перебирала его протянутые руки, неосторожно и с нажимом касалась груди, вжимала пальцы в плечи, дотрагивалась носа, будто заново училась его узнавать.

– Рмун, прошу, скажи что-нибудь.

Но она молчала, замирая и немного подрагивая от озноба, неуклюже закутавшись в бархатный платок.

– Не молчи. – почти умолял он. – Я здесь и помогу, чтобы ни случилось.

– Не надо, Лим, не смотри…

Лим уложил в ладошку её влажную щёку, чешуйки которой обросли пурпурной коростой, и медленно, нежно, страшась как не страшился ещё ни одного врага и ничего в мире, развернул лицо возлюбленной к себе.