Прошло несколько минут. Маан стоял, прижав к внутренней стороне локтя нож, который вобрал в себя тепло его руки и больше не казался холодным. Просто провести линию. Но рука немела всякий раз, когда мозг отдавал ей приказание. Коченела, как у мертвеца. «Давай, — сказал ей Маан, — Не будем затягивать. Нам надо сделать все это быстро».

Кло и Бесс жалко. Самоубийцу посмертно деклассируют, а его семья теряет право на социальное пособие. Но Мунн, наверно, что-нибудь придумает. Представит это как несчастный случай или осложнение после болезни. Да, это было бы кстати. Жаль, он уже не сможет его поблагодарить.

Смелее. Решайся. Ты испытывал боль куда менее приятную. Возможно, боли и вовсе не будет. Только короткое жжение — и все. Совсем нетрудно.

Маан отшвырнул нож, тот несколько раз обижено звякнул о плитку пола и остановился где-то под столом. Даже на такое простое маленькое действие не было сил. Или же Гнилец уже пустил корни в его мозге и забрал контроль над телом. У любого существа есть инстинкт самосохранения, и Гнилец не исключение.

Маан без сил опустился на стул. Поздно. Ему надо было сделать это раньше. Теперь механизм защиты Гнильца не позволит ему так легко уйти из жизни. Значит, он останется здесь, немым зрителем, наблюдателем, вовлеченным участником. Будет медленно тонуть в перерождающемся сознании Гнильца, пока попросту не растворится без следа, оставив ему в наследство свое тело.

Когда пришли Кло и Бесс, Маан сидел в гостиной и делал вид, что смотрит теле-спектакль. Происходящее на экране сейчас было для него хаотичным наборов цветов и звуков, не имеющим никакого смысла. Но сейчас ему надо было чем-то себя занять. Когда открылась дверь, он вздрогнул. На миг ему показалось, что он видит в проеме чужие, незнакомые лица. Может быть, ребята из отдела. Зашли на запах Гнили. Его тело сейчас должно источать волну этого запаха, неощутимого обычными людьми, но вызывающим у инспекторов Контроля охотничью стойку.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросила Кло.

Вместо домашнего халата он надел брюки, которые обыкновенно надевал лишь выходя на службу. Прикосновение тяжелой грубой материи было неприятно, однако она надежно скрывала его ногу, отмеченную печатью Гнили.

Если Кло увидит пятно… Маана передергивало при этой мысли. Кло. Господи, она лишится рассудка. Гнилец в ее доме. Настоящий. Самый настоящий из всех, что только могут быть. Фальшивых пятен Гнили не бывает. Чудовище, пробравшееся в их дом и завладевшее телом ее мужа. Покойного мужа, ведь то существо, которое сидит сейчас в их гостиной, в брюках Маана, с кружкой Маана в руке, уже не Маан.