Девушка подняла взгляд на Казади. Тот вглядывался в дверь, и на лице его застыл суровый холод.

– Молчите, – велел он обеим пленницам. – Ни звука. – Его рука скользнула в складки мантии и выудила бластер. – Сидите тихо и смотрите, как умирают ваши друзья.

Бинк сглотнула, силясь отогнать неуместное спокойствие и еще более неуместное чувство любви и удовлетворенности, нахлынувшее на нее. Там снаружи – ее команда. Она не могла позволить им так просто войти и попасть под залпы Казади. Нужно было как-то остановить его.

Вот только она ничего не могла поделать. Она была не в силах даже с голосом собственным сладить, не то что с рукой.

Ее рука. Девушка опустила взгляд на колени, где лежал ее бластер. Казади позволил ей сохранить оружие, зная, что она все равно не сможет в него выстрелить. Он был прав. Напрягая волю, она мысленно тянулась к оружию. Но рука оставалась на месте. Бластер будет лежать, где лежал, бесполезным хламом, а ее удел – наблюдать, как ее друзья врываются в дверь и гибнут под огнем.

– Ты кое о чем забыл, господин Казади, – подала голос Тавия.

Бинк повернула голову, в изумлении уставившись на сестру. Лицо Тавии настолько перекосилось от напряжения, что она стала на себя не похожа. Голос ее прерывался, слова звучали так, словно каждое из них предварительно перемалывал жернов.

Казади приказывал ей молчать. И тем не менее она заговорила. Уголком глаза Бинк увидела, как Казади поворачивает голову, вероятно, удивленный не меньше ее самой.

– Я же велел тебе молчать, – бросил он.

– Ты забыл, – процедила Тавия, чуть ли не задыхаясь от неимоверного мысленного усилия, – что мы пришли сюда не одни. Ты забыл… что они действительнонаши друзья.

– Молчать, я сказал! – рявкнул фаллиин, направляя на нее бластер.

Раздался треск крошащегося дерева и камня, и входную дверь взрывом внесло внутрь комнаты.

Казади был застигнут врасплох. Обломки ударили по его руке, когда он поворачивался навстречу угрозе, и в облаке дыма Бинк разглядела фигуру, невозмутимо ступившую в дверной проем.

У нее перехватило дыхание. Девушка предполагала, что Чубакка или Лэндо могут рискнуть жизнью, чтобы прийти им на выручку. Но в дверях был ни тот, ни другой. Там стоял Инджер.

Он выставил руки перед собой, словно сдаваясь: его изувеченная правая рука была закрыта медпленкой, в левой было пусто.

– Я пришел к вам с предложением, ваше превосходительство, – прокричал он, перекрывая грохот дверных обломков, осыпающих пол и мебель.

– Никаких сделок, – огрызнулся Казади и навел на незваного гостя бластер.