Ян не приглядывался к ним, когда смотрел в Расщелину с плато. Тогда облака были всего лишь белым покрывалом где-то в глубине. Но теперь они виднелись прямо по курсу. Половинка эпсилона Эридана, показавшаяся над скалами на востоке, заливала зыбкую белоснежную равнину ослепительным светом. К ногам ложились тени километровой длины. Ущелье начало заполняться туманом, серым и плотным, словно стена, поверх которой курился золотистый дымок. Свобода затаил дыхание. Как давно он уже не встречал рассветов над Расщелиной! И следом пришла мысль о том, насколько все-таки прекрасна эта планета — ее летние леса, ступенчатые водопады, Королевское озеро, бирюзовое по утрам и аметистовое вечерами, двойная лунная дорожка, дрожащая на водах Императорской речки… Вопреки всему он был рад, что попал на Рустам.

И не хотел окончить свою жизнь в Расщелине.

— Дэниел любил сидеть на этом валуне, поросшем ликоподием, — показал Коффин. — Он выдумывал самые невероятные истории о землях, лежащих под облаками. Во всяком случае, он предавался подобным фантазиям, когда был совсем маленьким. Я, разумеется, его не поощрял.

— Почему? — спросил Свобода.

— Что? — не понял Коффин. — Почему не поощрял?.. Но ведь это неправда! Вы, как конституционалист…

— Анкер никогда не говорил, что мечты и воображение — неправда, — отрезал Свобода. И, взяв себя в руки, продолжил: — Ладно, не будем углубляться в теории детского подсознания. Вы уже были здесь?

Коффин кивнул длинной костлявой головой:

— Первые два километра я обшарил очень тщательно и дважды вчера спускался сюда, даже немного ниже. А дальше… — Он пожал плечами. — Дальше увидим.

Он вытащил из кармана браслет-передатчик и положил его на валун, с которого Дэнни любил наблюдать за золотистым дымком. Несколько таких радиомаяков укажут им обратную дорогу.

— Пошли.

Коффин зашагал вниз по ущелью. Свобода последовал за ним. Туман, как река, поглотил их, скрыв лз виду солнце. Туманные пары могли часами висеть вровень с краями плато. Ждать, пока они рассеются, было некогда. И потом, не здесь, так ниже, все равно придется пробиваться сквозь туманы. Более горячий, чем Земля, и покрытый более обширными океанами, Рустам практически всегда был окутан слоем облаков. Плоскогорья, возвышавшиеся над этим слоем, представляли собой особую климатическую зону, чаще всего засушливую и бесплодную. Верхней Америке повезло — ее снабжали осадками еще более высокие горы, Кентавровы и Геркулесовы, так что влажность на плато была вполне приличной. Судя по скудным и отрывочным сведениям, можно было предположить, что облачный слой служил также границей между двумя зонами жизни.