– Но зачем? Что он от меня хочет?

– Он не сказал. У меня был с ним короткий разговор. Я послал автономника сообщить ему, что мы скоро улетаем, но он ответил, что будет говорить только с вами. Я сказал ему, что попрошу вас, хотя не могу ничего гарантировать… но он был как кремень – только вы. Со мной он не стал говорить. Ну что делать? Такова жизнь. Ладно, не беспокойтесь. Я ему скажу, что вы не хотите… – Маленькая машина направилась было прочь, но я остановила ее:

– Нет-нет, подождите. Хорошо, я спущусь, черт побери. Где? Где он хочет со мной встретиться?

– В Нью-Йорке.

– Только не это.

– Слушайте, это же интересное место. Вам там понравится.

6.2. Точный характер катастрофы[26]

6.2. Точный характер катастрофы[26]

Экспедиционный корабль Контакта – это машина. В Контакте на протяжении почти всего тридцатилетнего срока вашей службы вы живете внутри одной или нескольких таких машин, да еще во многих всесистемных кораблях. Я отслужила уже лет пятнадцать и успела побывать на трех экспедиционных кораблях; «Своевольный» к тому моменту, когда мы обнаружили Землю, был моим домом в течение всего одного года, но предыдущий корабль тоже был класса «Эскарп». Так что к жизни в машине я была привычна. Но я никогда не чувствовала себя настолько в плену у машин, настолько спеленатой, связанной по рукам и ногам, как после часа пребывания в Большом Яблоке – Нью-Йорке.

Не знаю, в чем было дело – в уличных пробках, шуме, толпе, устремляющихся ввысь зданиях или прямоугольной сетке улиц (я хочу сказать, что в жизни не слышала о всесистемном корабле, который устроил бы свою жилую зону так упорядоченно, как устроен Манхэттен) или всем вместе, но мне не понравилось. И вот промозглым субботним вечером в большом городе на Восточном побережье, в самый разгар рождественского шопинга, я в одиннадцать часов сидела в маленьком кафе на 42-й улице и ждала, когда закончится фильм.

Что хотел доказать этим Линтер? Сходить на «Близкие контакты третьей степени» в седьмой раз… Я посмотрела на часы, выпила кофе, заплатила и вышла, затянув потуже пояс тяжелого шерстяного пальто, надев перчатки и поправив шляпку. На мне были брюки в обтяжку и кожаные сапожки до колена. Я оглядывалась на ходу, и холодный ветер обдувал мне лицо.

Что по-настоящему доставало меня, так это предсказуемость. Все и в самом деле было похоже на джунгли. Осло, сад камней? Париж, цветник с беседками, тенистыми местами и вставными челюстями шлакобетонных гаражей? Лондон с его застоялым воздухом, полузапущенный, кое-как модернизированный музей? Вена, чопорный вариант Парижа, высокие крахмальные воротники, Берлин, долгая вечеринка в саду среди руин причудливого склепа? И наконец, Нью-Йорк – пресловутые джунгли; пропитанные заразой, вздымающиеся, кишащие жизнью джунгли; повсюду громадные колонны, пронзающие тучи, но опирающиеся на гнилье, разложение и роение; сталь на камне, стекло, закрывающее солнце; олицетворение живой машины корабля.