И всё-таки купол интерната Радужное оставался самым большим из построенных на Марсе куполов. Просто из соображений целесообразности.

Выйдя из кессона на освещённую солнцем дорожку, обсаженную с обеих сторон непричёсанными кустами, Саша тут же задрал голову. Слой силикофлекса казался на таком расстоянии мыльной плёнкой, огромная радуга делила песочное предвечернее небо Марса на две неравные части — Восток и Запад. Тепло, жарко даже. И пахнет скошенной травой. Фыркает влажным туманом дождевальная установка, похожая на жёлтого богомола с длинным чёрным хвостом. И даже ветер пошевеливает листья невысоких деревьев с белыми стволами. Не хочется вспоминать, что это всего лишь поток воздушной смеси из скрытого где-то поблизости воздуховода.

— Ирина Робертовна, Ирина Робертовна! — голосил за кустами писклявый девчоночий голос. Раздвинув ветви, — колючие оказывается, надо же! — Саша обнаружил источник пронзительных звуков: голоногий, в одеянии, вид коего вызвал из закоулков Сашиной памяти слово «сарафан». Чрезвычайно подвижный источник и очень широковещательный. «Но это нам на руку, — думал капитан Волков, пробираясь сквозь кусты в том месте, где вроде бы прогалина. — Мы так быстрей найдём. Вот только пролезем… Что ж они так цепляются!»

— Ирина Робертовна! Ири… — крики смолкли. Саша пошёл быстрее: либо девочка уже добежала, либо на пути её встретилось коварное препятствие. В обоих случаях следовало поторопиться. «Нет, всё в порядке. Вон они где, в беседке. Ну, Александр Владимирович, смотрите. Так нужно к ним подобраться, чтоб не заметили».

Беседка, увитая зелёными, как русалочьи волосы, волнистыми плетями, припорошена была меленькими белыми цветами сплошь. Волков, подбираясь к ней с восточной, затенённой стороны, имел неосторожность потянуть носом напитанный незнакомым запахом воздух и едва смог сдержаться, чтобы не чихнуть.

— Ирина Робертовна, — захлёбываясь от торопливости, но не так широковещательно, как раньше, пищал девчоночий голос. — Там строго-строго приказывали, чтоб на полдник все явились без опоздания, потому что нельзя же всегда опаздывать, как вчера. И мне сказали, чтобы я вам это передала срочно, потому что уже накрывают на стол и вы опять опоздаете…

— Да-да, — ответил женский голос; Волков, рискуя быть обнаруженным, раздвинул зелёные плети и заглянул внутрь. — Мы уже заканчиваем, Лизонька. Пять минут.

— Скройся, Кондакова! Сказали тебе, сейчас придём! — зашипел на добрую вестницу чей-то тонкий, но дьявольски грозный голос. — Лиза-подлиза.

— Сам такой, — обиженно фыркнула Кондакова, и, судя по звукам, прибегла к обычному в таких спорах аргументу — показала язык.