Волков, слушая вполуха, смотрел в окно. Однообразный пейзаж: у края дороги кусты, за ними поля — то сплошь зелёные, то засаженные рядами каких-то невысоких растений. Лишь изредка мелькнёт заросшая камышом речушка, дорога перепрыгнет её по короткому мостику, и снова всё как стол ровное. Когда дорога взбежала на низкую насыпь, чтобы перебраться через очередной ручей, Саша увидел спины животных у воды и широкополую пастушью шляпу. Спрашивать Матвея, что за живность там у реки, Саша не стал — лень, жарко, дышать нечем. «Приоткрыть окно?» — подумал сонно Волков, и опустил стекло. Стало хуже слышно Матвееву болтовню — ревел в оконной щели воздух, но всё равно не было сил вникать в суть рассуждений: «Чёрт ногу сломит тут у них. Ничего не могу понять, теперь вот манихеи какие-то в белом. Которые, если что, не дадут жрать и на улицу выставят. И ведь читал же что-то о манихеях, но всё в голове перепуталось. Это религия? В белом. Мало ли кто в белом, вспомнить бы, во что верили. Вот и Матвей тоже собирается отцов каких-то припомнить. Чьих отцов? Почему отцов одних, где тогда матери? Что-то было у Блаженного Августина… Нет не помню ничего, кроме: ах мой милый Августин, Августин, Августин, ах мой милый Августин, все прошло, всё. Всё прошло, пр-р-р-р!»

Тряска немилосердная, зубы лязгают: «тр-р-р».

— Тпр-р-р! — выкрикнул спросонья Волков и глянул вперёд. Машину несло правой стороной по обочине. Подскочив, когда под колесо подвернулся очередной камень и прикусив язык, капитан окончательно пришёл в себя и глянул на водителя с возмущением. Сатир клевал носом, глаза его были прикрыты. Саша аккуратно выровнял руль, придержал его и гаркнул в Матвеево ухо:

— Подъём!

— Что?! Где?! — встрепенулся тот, дёрнул головой, отпрянул, в руль вцепился прямыми руками и выкрикнул: — Ох ты ж мать моя женщина!

— Нда-а, — вынужден был согласиться Волков, — что правда то правда.

— Пусти руль.

— Ты проснулся уже?

— Я не спал, — убеждённо соврал сатир, прислушался и спросил: — Что это гудит так?

Какой-то неприятный пульсирующий звук, перекрывая привычный уже шум двигателя, слышался, как показалось Волкову, справа. Заметив, что машина сбавила скорость, он глянул на водителя с недоумением. Тот прислушивался, выставив правое ухо вперёд, а губы сложил так, будто собирался свистнуть.

— Давно это? — спросил он наконец.

— С тех пор, как кое-кто скакал правыми колёсами по обочине, — ответил ядовито Волков и подумал: «Гудит точно как разбитый подшипник шлюзового компрессора».

— С нами Сила! — пробормотал Матвей. — По обочине? Только бы не отвалилось колесо. Только бы доехать до решетиловой кузницы. Где это мы?