— Они догонят! Переправятся следом! — и, тыча пальцем в оставленный берег, стонал: — Что будем делать, княже?

— Просил же, не называй меня так, — напомнил Волков, оглядываясь на паромщика, но тому, похоже, безразлично было, кто едет на деревянном панцире его черепахи.

— Они догонят, — повторил, кивая головой, сатир.

Саша глянул туда, куда указывал провожатый. Машина на паромной пристани, четыре человека в чёрном смотрят черепахе вслед. Волкодавы?

— Зачем мы им?

— Мы-то им ни к чему, а вот иоланты и деньги…

— Да откуда же им знать о том, что в чемодане? Или ты думаешь, они добрались до Бугаева, вытрясли из него?..

— Нет, это вряд ли, — ответил, потупившись, Джокер. — Алтын не такой дурак, чтобы по собственному желанию сунуть голову в петлю.

— Так откуда же? — добивался Волков. — Говори!

— Ты же сам устроил на пристани кипеж, кня… Саша, то отребье, которое посягало на твою собственность, рвануло когти. Кто-то из них, надо думать, напоролся на белоглазых и выболтал, что случилось у переправы.

— И что же случилось? — спросил Волков, заметив: «Морду отворачивает, хотел скрыть что-то, не вышло».

— Да этот же меня засветил! — ответил, собравшись с мыслями, Джокер и указал на паромщика. — Денег спросил вперёд, не поверил, с-сука, что заплачу, когда переправлюсь! Откуда у меня на кармане такие бабки? Вот и пришлось залезть в чемодан. А на пристани швали всякой подлородой — как собак нерезаных, и каждый норовит позырить, — что там у проезжего в чемоданчике? Иолантов они, положим, не видели, но бумажек-то у меня — стопками! Каждый голодранец горло готов за рубль порвать, вот один и кинулся. Дождался, пока я медведя на паром загнал и нарочно свару устроил: чего, мол, его перевозят, а нас нет? До полудня, мол, два часа ещё! Я ему: какое твоё собачье дело, подлородый хам…

— Ну да, он хам, а ты, значит, благородный, — вставил Волков.

— Благородный — не благородный, а по рождению гой. И ещё неизвестно, откуда меня похитили. А вообще-то, у кого бабки, тот и банкует, я так думаю.

— Тот, который свару с тобой у парома устроил, тоже так думает.

— Никак он уже не думает, — огрызнулся Матвей. — Вон он валяется, пристрелили в первую очередь, сразу, как повязали меня и заметили, что этот придурок с чемоданом улизнуть собирается. Тут ещё какой-то недоносок выискался, сунул рыло в чемодан и заорал, что там бабок на всех хватит. Хватит или нет они проверять не стали, а учинили свалку за мои… за твои денежки.

— Понятно, — Саша кивнул, глянул вперёд (берег близко), оглянулся (стоит машина, и рядом с нею те четверо) и понял: если переправится хоть кто-нибудь из тех, кому известно о деньгах, будет кровь. Много крови.