Продвигаясь крайне медленно и осторожно, Белла подобралась ко второму шлюзу, откинула крышку приборной панели и напряглась, стараясь прочитать показания на индикаторе. Шлемовый экран давал слишком мало света. Не разобрать, указывают данные на вакуум за дверью или на нормальную среду.

– Говорит Белла, – сказала она, дыша так, будто каждый вдох – последний. – Я у двери. Она закрыта герметично. Я попытаюсь открыть ее снаружи.

– Будем надеяться, что они закрыли герметично и внутреннюю дверь, – ответил Перри.

– Если нет, то вряд ли мы сможем сделать для них хоть что-нибудь, – отозвалась Белла, работая с панелью и убеждая себя, что люди внутри живы.

Четыре рычага вниз, один за другим, каждые пять секунд ожидания растягиваются в вечность. Теперь все в мертвой тишине: ни сирены, ни синтетического голоса.

Дверь открылась.

В последнюю минуту Линд опомнилась и сжалась, готовясь к потоку воздуха в лицо. Никакого ветра. Внутренняя дверь закрыта, в камере меж дверями – вакуум.

– Я на полдороге, – сообщила Белла в микрофон. – Майк, как ты с аварийными скафандрами?

– На поезде, захожу в вагон через шлюз, – ответил тот едва слышно. – «Крестоносец» еще не сел, но, по словам Ника, уже на подлете. Вокруг «коробки передач» увеличилось количество гравитационных вихрей.

– Что там с «вырвавшимися»?

– В воротах настоящий фейерверк. Полагаю, хорошим парням еще немало работы.

«Или из хороших парней выколачивают все нутро», – подумала Белла, но вслух спросила:

– А Ван?

– Боюсь, никаких новостей. Я не хотел приставать к Нику. Похоже, у них там и без нас полно хлопот.

– Поняла, – отозвалась она, раздосадованная тем, что не подумала о трудностях посадки шаттла.

Уже многие годы никто не подводил настолько большое судно к «коробке передач». Посадка здесь опасна, даже когда гравитационное поле не пляшет стаей взбесившихся гадюк.

– Ты еще слышишь, ну… голоса? – спросила она робко.

– Иногда. Они что-то притихли в последние минуты.

– А сейчас? – Она заколотила в дверь.

– Ничего.