Тёплые сгустки витали всё ближе к мыслям Главнокомандующего, Сварог не замечал практически ничего, кроме нависающей над ними тяжести чего-то непостижимого. Здравый смысл хотел сбежать от открывающейся картинки, но пытливый ум, минуя естественный страх перед неизвестным, оставался подсматривать дальше. Будь адмирал более опытным и умелым в обращении со своим разумом, он бы давно заметил несоответствие: перемещений было слишком много, эти следы не могли оставить только наёмники. Сварог этого не понял. Полагаясь на ещё не разрушенное энергетическое поле, на относительную безопасность внутри сферы, Главнокомандующий непростительно ослабил бдительность.

     …Боли он не почувствовал. Удар был умелым. В одно касание он переломал адмиралу половину костей, но тело так и не издало ни единого звука. Последний вздох застрял где-то в глубине глотки, рядом с вывихнутой шеей командующего.

     Вряд ли ум адмирала понял то, что произошло: ни приближения яркой и одновременно бесцветной вспышки энергии, ни последующего смертельного прикосновения чьих-то на мгновение появившихся рук, ни происшедшего после крушения «Дрозда». Разум Сварога ещё оставался за пределами тела: перед сжатой темнотой лютующего пространства.

     Там он и угас, медленно влившись в темноту.

     Начало прорыва в первой линии обороны Энки встретил в малорезультатиных метаниях. Энлиль исчез из его мыслей, исчез полностью, словно его кто-то стёр. Это произошло так быстро и внезапно, что наёмник ещё какое-то время продолжал по инерции отбиваться от вертевшихся поблизости Слепней и попутно пытаться сохранить диаметр пробоины. Они делали это в связке с командиром, каждый со своей стороны. Пробоина была уже практически восстановлена, когда в сознании наёмника резко оборвалась нить связи с напарником.

     Растерявшись, Энки внутренним голосом позвал друга. Ощущения смазались, Энлиль в них как будто не существовал вовсе. Его сознание растаяло, не отбрасывая ни тени следа, ни оттенков последних эмоций. Всё это до ужаса походило на то, что Энки уже неоднократно замечал в гибнувших первородных рабах. За миг до энергетической смерти они также исчезали, лишь изредка оставляя после себя пустые и обезображенные физические тела. Оболочки ещё какое-то время сохраняли остаточное живое тепло мёртвых владельцев, Энки не мог ощутить этого в друге, но многое указывало на гибель Энлиля.

     Позволить себе прийти к такому выводу наёмник не смел. Несколько терпимых ударов вывели его из скованной неподвижности. Энки машинально разделался с подобравшимся слишком близко Слепнем, но покоя ему не дали. За ним начали увязываться первородные рабы. В их рой вбивались другие Слепни, преследование росло. Поначалу наёмник отбивался, успел нескольких уничтожить и ранить, но простой смертный страх за товарища не давал сосредоточиться на ударах. Чтобы отделаться от рабов, наёмник пустился в перемещения, но из-за видоизменившегося, ставшего словно непроходимой стеной пространства вокруг Солнечной системы, совершить скачок на приличное расстояние не удавалось. Постепенно Энки собрал в своём хвосте до сотни Слепней. Первородные рабы следовали за ним как нить за иглой. Наёмник был проворнее и быстрее, но твари упорно мелькали позади. Они объединились, наиболее сильные вели слабых, те, кто восстановил способность к перемещению, таскали за собой остальных. Такой заново обретённый союз мог бы насторожить Энки, но он ещё не был способен рационально всё оценить. Попытки нащупать сознание Энлиля не приносили результатов.