— Джоанн Никол.
— Да, овьетах?
— То, о чем толкует Кия… Как могут человек и драк?..
— Любить друг друга?
— Да. Даже одно мгновение.
— В «Кода Тормеда» Кохнерет спрашивает, что сильнее: любовь к форме или любовь к существу?
— Вы читаете лекцию овьетаху Талман-коваха?
— Помните, овьетах: одно дело — правда вашего рассудка и совсем другое — правда, о которой говорят ваши чувства.
— М-м-м…
Она закрыла глаза и улеглась поудобнее.
— «О, если бы уснуть я мог с клубком гадюк у самых ног! А коли я умру во сне — о Боже, снизойди ко мне!»
— Джоанн Никол!
— Что, овьетах?
— Я не обладаю вашей проницательностью, но простейшие вещи понятны и мне. То, что мы знаем о плане тимана, ему только на руку. Как же нам добиться молчания самого Хиссиеда-до'Тимана? — Голос Тора Соама звучал зловеще — И это еще не все. Если план тимана так изощрен, как вы считаете, то орбитальная станция — летающая бомба. Какое бы решение здесь ни было выработано, можно воспрепятствовать его претворению в жизнь, просто-напросто взорвав станцию вместе со всеми, кто на ней находится, а вину взвалить хоть на Маведах, хоть на Фронт или войска Соединенных Штатов и дракский Флот, и Девятый Сектор.
— Да, ситуация именно такова, овьетах. Остается надеяться, что Хиссиед-до'Тиман видит ее в таком же свете. — Джоанн натянула одеяло до подбородка. — А теперь я буду спать. Многих вам бодрых пробуждений, Тора Соам!
Помявшись, Тора Соам откликнулся:
— И вам того же, Джоанн Никол.
Она слышала, как он медленно выходит из ее каюты. Когда дверь закрылась, она прошептала:
— Боже, благослови всех нас!