Но печальная песня внезапно обрывается. Человек резко бросает свою дудочку, повисающую на ремешке. Молниеносное движение — и энергонож оказывается у него в руках.

Он видит Мина. Я совсем перестаю дышать и шарю вокруг себя в поисках хоть какого-нибудь оружия. На глазах выступают слезы отчаяния: я не могу нащупать даже камня.

В скорченного Мина бьет луч фонаря. Между станинами лафета мне видно, что делает человек. Он опускает энергонож и что-то говорит не на английском языке. Он обращается к Мину, потом воздевает руки к звездам и обращается к ним. Поговорив со звездами, он снова берет свой музыкальный инструмент и, причудливо пританцовывая, наигрывает что-то совсем уж странное.

Мой страх постепенно ослабевает: я уже надеюсь, что этот человек — колдун или целитель, пытающийся помочь моему боевому товарищу и любимому. Но не успеваю я перевести дух, как песня и танец обрываются, человек снова поднимает энергонож и с его помощью отрезает Мину правую ногу в области лодыжки. Потом, опять запев, он приступает к левой ноге. Дальше наступает очередь кистей, кусков плеч и бедер размером с кулак… Мой товарищ визжит от боли. Вскоре он, к счастью, теряет сознание, но человек не прекращает своего мясницкого занятия и не унимается до тех пор, пока на дне воронки не остается груда мяса в луже крови.

Удовлетворившись содеянным, человек шагает дальше, и его флейта продолжает оглашать поле битвы пронзительными звуками. Я выползаю из воронки с красными от ярости глазами. Я даю Мину торжественную клятву, что отныне буду не просто убивать людей, а непременно превращать каждого в верещащее от боли кровавое месиво.

Месть. Кровавая, безжалостная, всесокрушающая месть!

О да, я принес кровожадному большинству немало жертв. Я замучил до смерти достаточно людей, чтобы навсегда заселить свои сны чудовищными кошмарами.

— Капитан, — отвечаю я Ореаху, — я задыхаюсь от жажды мести. Она пожирает меня живьем. Но твой вопрос — чего я хочу больше всего. Так вот, больше всего, капитан, я хочу положить всему этому ужасу конец. Хочу стать свидетелем его прекращения. Я хочу мира. Он должен наступить. Должен!

Я чувствую на щеках слезы и стыжусь их. Вак, не спуская глаз с пистолета, собирает его, заряжает, прячет в кобуру. Встав, он глядит на меня и говорит:

— Язи Ро, я побывал на твоем рабочем участке и убедился, что ты чистишь и следишь за исправностью вверенного тебе оружия. Может быть, ты согласишься остаться в моем экипаже? Это, конечно, не ахти какой дом, но будь у тебя лучше, ты бы тут не очутился.

Я чувствую странную боль в груди. В шкафчике у моей койки лежит пакет от Зенака Аби для джетаи диеа Талман-коваха. Что обязывает меня доставить его по назначению? Данное слово? Иллюзия мира? Что стоит бросить пакет в мусор, забыть о нем, превратиться в космического скитальца? Получив рекомендации на «Торе Соаме», я бы смог поступить на корабль, отправляющийся на какую-нибудь загадочную, экзотическую планету. Война станет для меня неприятным воспоминанием. И что такое труд Зенака Аби, если не очередная иллюзия? Даже величайшие ученые, штудирующие и проектирующие пути обстоятельств, никак не додумаются, как добиться мира на Амадине. Как же отступнику, изменнику, джетаху без всякого оборудования, зато с пистолетом за поясом, найти заветный ответ? Еще одна достойная сочувствия, беспочвенная мечта в мире иллюзий…