— Он еще не может себе позволить всей полноты чувств. Сначала он скажет о случившемся Гаэзни. Сам понимаешь…

— Да, понимаю, — киваю я.

Последний звонок Дэвиджа — на Драко, в Талман-ковах. Джеррибу Шигена будят слуги, не очень-то довольные поздней кутерьмой. Едва увидев овьетаха на мониторе, Дэвидж выпаливает:

— Мы на Тимане. Джерриба Тай мертв. Фална и еще двое проводят расследование. Первое впечатление — убийство, замаскированное под самоубийство.

Я слежу за выражением лица Шигена и вижу, как он отказывается мириться с этим известием и как постепенно смиряется. Пока овьетах сражается с собой, Дэвидж вводит его в курс дела. Тон его так горек, словно он бросает собеседнику обвинение. Наконец, рассказав овьетаху о наших соображениях касательно «мыслительного слияния» на Амадине, он спрашивает:

— Сполна ли мы расплатились на Тимане? Может, заглянешь в свой компьютер и сообщишь по крайней мере, завершена ли наша охота здесь?

Впервые вижу Джеррибу Шигена таким старым и утомленным.

— Знание пути способно закрыть путь, дядя.

— Черт возьми!..

— Дядя, ты ведь первым начал объяснять мне про талму! — кричит овьетах, после чего немного успокаивается. — В данный момент возможны несколько различных путей. Если я тебе скажу, что это за пути, то ты выберешь тот, который сочтешь наилучшим, и двинешься по нему, пренебрегая остальными. Или, желая уберечься от создания того, что ты сам называл самосбывающимися пророчествами, откажешься сразу от всех. — Овьетах протирает глаза. — Лучше тебе быть свободным от добровольных ограничений, вольно перемещаться с одного пути на другой. Знай, я убежден, что успешную талму еще предстоит открыть.

Дэвидж делает глубокий вдох и отвечает более мягко:

— Знаю. Прости меня, Шигги. С годами я не становлюсь умнее. — Он собирается выключить связь, но я кладу руку ему на плечо.

— Я тоже хочу поговорить с овьетахом.

— Один или при свидетеле? — хмуро спрашивает Дэвидж.

— Один.

Человек корчит удивленную гримасу, пожимает плечами и выходит. Я занимаю его место и смотрю на экранного Джеррибу Шигена.

— Скорблю вместе с тобой об утрате, овьетах.

Он кивает и спрашивает:

— Как идет охота?

Я задумываюсь. В голове тяжело ворочаются свежие истины.