«Плюхошлепы» продолжали выкрикивать издевательские рекомендации. Монкриф ждал, заставляя себя не реагировать на провокации.

Еще через несколько секунд дверь открылась, и к Монкрифу вышел Байярд. Розовощекий служащий произнес несколько напыщенным тоном: «Я упомянул распорядителю Занку о труппе Чародея Монкрифа и, на мой взгляд, это произвело благоприятное впечатление. Теперь вы можете зайти. Будьте вежливы, но не проявляйте чрезмерный энтузиазм. Будьте добры, проходите».

Монкриф прошел за Байярдом в просторное помещение, не содержавшее почти никакой мебели — в кабинете никого не было, кроме тощего старика, неподвижно сидевшего за тяжеловесным полукруглым столом.

Вытянув руки по швам, Байярд представил присутствующих. Слегка поклонившись Монкрифу, он сказал: «Вы находитесь в присутствии распорядителя Муриуса Занка, главного режиссера-постановщика». Отвесив такой же поклон Занку, он произнес: «Перед вами — профессор Монкриф, руководитель труппы Чародея Монкрифа. Если имеется такая возможность, он надеется предложить вниманию зрителей «Треваниона» одну или несколько программ».

Занк бросил на Монкрифа мимолетный, но пристальный взгляд, после чего отпустил Байярда небрежным движением пальцев. Байярд снова церемонно поклонился и вышел из кабинета.

Два театрала изучали друг друга. Физиономии Занка — щуплого коротышки с шишковатой лысой головой и круглыми глазами — придавал хищное выражение маленький крючковатый нос. Его тонкие бесцветные губы были постоянно поджаты. Если режиссер когда-либо испытывал какие-либо чувства, его внешность не позволяла об этом судить.

Немного помолчав, Занк пригласил: «Если вы желаете присесть, присаживайтесь».

Монкриф осторожно опустился на производивший хрупкое впечатление стул с прямой спинкой, скрипнувший под его весом.

«В том, что касается наших программ, вы прибыли в неподходящее время, — сказал Занк. — Расписание полностью зарезервировано на неделю, за исключением нескольких перерывов в «кладбищенскую смену», после полуночи. Послезавтра открывается одна вакансия, но на нее претендуют «плюхошлепы», причем самым бесцеремонным образом. Я не уступил их требованиям, что вызвало некоторые возражения. Предпочел бы, чтобы они убрались восвояси в Темный Лес и не возвращались. Тем не менее, приходится учитывать их популярность среди зрителей, представляющих определенные слои населения, игнорировать пожелания которых непрактично».

«Гм! — отозвался Монкриф. — Эти акробаты производят впечатление исключительно невоздержанных нахалов».

Губы главного режиссера покривились намеком на улыбку: «Они надеются меня запугать, но их надежды не оправдаются».