Дверь сработала сама. Или она предала меня в очередной раз, или среагировала на ладонь того, кто имеет доступ в мою квартиру.

— Крис?

Он по своему обыкновению затянут в черное, но сейчас это обычная одежда, он явно не летал, а просто гулял по планете, причем по обитаемым ее участкам. На нем нет боевого снаряжения — обычная куртка, в вороте которой видна горловина черной водолазки.

— Пустишь умереть? — его твердые губы кривит усмешка.

Черная куртка застегнута доверху, бледное лицо гладко выбрито. С чего бы ему сейчас умирать? На нем нет следов потасовки. И я бросаю с такой же легкой усмешкой:

— Ну помирай, раз уж пришел.

Едва эти слова сорвались у меня, как он оседает по двери, освобождая датчик. И панель схлопывается, оставляя его лежащим на белоснежном полу.

— Напился?! — у меня в памяти свежи недавние события, когда после крайней размолвки он нагородил себе неизвестно что со всеми вытекающими последствиями.

В тот раз меня отдельно взбесило, что Алексей, который и должен был нести ответственность за мою погубленную репутацию, не вступился за меня, а пил вместе с Крисом. Хотя и не набрался так, как Крис — судить обо всем этом мне оставалось только со слов ребят, и то не мне сказанных. Сама я ничего и не заметила — что еще раз подтвердило мои мысли о заговоре молчания в отношении меня. А что еще ожидать от людей, для которых я киви — туповатая подслеповатая жирная курица.

Вайпер в ответ только коротко простонал — как тогда, когда точно так же валялся на полу в окровавленном комбинезоне.

О чем я думала, переворачивая его тяжелое, литое тело, расстегивая набухшую изнутри кровью куртку? Как ни странно, совсем не о том, что вечер безнадежно испорчен предстоящей возней с медленно умирающим от отравленного клинка Криспином Вайпером. И даже не о том, что это и правда смешно: эпоха ядов миновала на Земле много столетий назад. И эта странная идея всплыла тут, на краю вселенной, выкопанная из архивов истории вместе с отвратительным словом «пират».

Да, я успела за несколько месяцев возненавидеть историю… И полюбить Криспина.

Это был именно клинок — узкий, малозаметный прокол сквозь одежду и глубокая рана в груди, уходящая к сердцу, которое не задето просто по какой-то счастливой случайности. И он действительно был отравлен, причем как-то примитивно, настоящим соком неизвестного мне растения. Уж растительное сырье определить я могла своим даже своим портативным лабораторным набором. И вывести на экран его формулу — с тем, чтобы схватиться за голову и поднять на ноги медика.

— Крис, милый, только не умирай. Я же не смогу без тебя, — слезы льются сами по себе и того гляди попадут в рану, которая кажется такой ничтожной, нелепой на его мощной груди. Следы от бластера выглядели куда более ужасающе, но тогда я точно знала, что их можно залечить.