— Придется нам это учитывать, — сказала Кансин. — Нельзя все время его прикрывать, мы сделаем только хуже. Но мы можем держаться рядом.
— Все за одного, — провозгласил Максен, поднимая кружку. — Всегда и во всем.
— Всегда и во всем, — хором крикнули они.
Эдеард так и не почувствовал воду в пиве.
Четыре ген-мартышки из участка констеблей медленно, словно в похоронной процессии, шли по улице и несли бесчувственного Динлея к его койке в общежитии.
Кансин оглянулась, присматривая за ними.
— Как ты думаешь, с ним все будет в порядке?
— Не совсем, — ответил Эдеард. — Если Максен не пошутил насчет водки, завтра его ждет дьявольское похмелье.
Он тоже оглянулся на мартышек. Их помощь была далеко не идеальным вариантом, но все же лучше, чем если бы тащить Динлея пришлось ему и Кансин. Бойд и Максен остались в таверне с девушками. Наверху там имелись уединенные комнатки, где они оба, несомненно, проведут ночь. Эдеард изо всех сил старался подавить в себе зависть.
— Ох уж этот Максен! — воскликнула Кансин.
— Он не такой уж плохой. Честно говоря, я предпочел бы, чтобы со мной рядом был он, а не Динлей.
— Я тоже.
— Но ты предпочтительнее, чем они оба.
Выпитое пиво и благоуханный ночной воздух сделали его легкомысленным. Именно поэтому он так и сказал.
Кансин ничего не ответила, и некоторое время они молча шли по длинной, почти пустой улице.
— Сейчас я ни с кем не хочу встречаться, — спустя некоторое время с грустью сказала она. — Я только недавно рассталась с одним человеком. Мы были помолвлены. Но… ничего хорошего не вышло. Ему была нужна обычная хорошенькая девочка, знающая свое место.
— Мне очень жаль. Но я бы сказал, что это его потеря.
— Спасибо, Эдеард.
Они еще немного прошли, глядя, как меняются их тени в ярком оранжевом сиянии наружных стен зданий.
— Я не понимаю, в чем твоя особенность, — негромко заговорила Кансин. — Я не о силе твоей третьей руки. Но ты отличаешься от других. Ты такой, каким я представляла себе сыновей благородных семейств, вернее, какими они были до того, как стали богатыми и толстыми.